Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие

Особая роль принадлежит тем эпиграфам, содержание которых антитетично смыслу глав. Все они представлены в первой части произведения (со второй по шестую главы). В частности, эпиграфами А. Адамович четырежды подчеркивает взаимосвязь повести с поэмой Янки Купалы «Она и я». В черновом автографе поэт дает своей поэме подзаголовки: «Песня», «Песня земли и жизни», тем самым как бы подчеркивая ее взаимосвязь с библейской «Песнью песней», проявляющуюся и в самой поэме. Но если поэма «Она и я» – это торжествующая песнь «земли и жизни», то «Последняя пастораль» – реквием «по земле и жизни». Произведения, объединенные общей темой любви извечных Адама и Евы (и в поэме, и в повести главные герои Он и Она), полярно расходятся в главном: в поэме влюбленные вписаны в природный мир, растворены в нем. В повести природа, «пропитанная» смертью, становится опасной для человека, непригодной для жизни.

Из четырнадцати главок поэмы «Она и я» А. Адамович в качестве эпиграфов избирает строфы из трех: «В хате», «Яблони цветут», «На сенокосе». В главе «На сенокосе» Янка Купала воспевает щедрую красоту пробудившейся весенней природы:

Многоцветный улыбается нам луг —
Одуванчики, ромашек лепестки,
Колокольчики – куда ни глянь вокруг,
От цветка к цветку порхают мотыльки.
Речка бурная струится средь камней,
На бегу вода приветливо блестит,
Что-то шепчет средь приветных камышей,
И, как в зеркале, в ней солнышко горит.
Рвем цветки мы с ней, венок себе плетем

(Купала 1973: 701).

В «Последней пасторали» сюжетное действие (вторая глава) начинается также с покоса, но в ней вместо прекрасного лика природы предстает ее уродливая гримаса. Если в поэме Янки Купалы живописуется пробуждение природы, зарождение жизни, любви, сотворчество семьи, начиная со строительства дома, изготовления домашней ткани, ткацкого станка и т. д., то в «Последней пасторали» изображается «перевернутое» существование вне привычных «опор»: «Нам бы вспомнить до конца, откуда и кто мы…» (Адамович 1987: 5); «…Все на этом острове и так и не так, и есть и вроде нет, нечто, но одновременно и некто» (Адамович 1987: 5); «Где зима, где лето, где север, где юг – все по-сумасшедшему перемешалось» (Адамович 1987: 5).

В эпиграфе к третьей главе «Последней пасторали», взятом из главы «Яблони цветут» поэмы Янки Купалы, говорится о том, что Она и Он ощутили себя Адамом и Евой в райском яблоневом саду, где весенний ветер был и бог и сват, древо ветвями венчало их, а пчелка стала «матерью посаженой». Герои поэмы ощущают себя язычниками в саду. У А. Адамовича Она и Он тоже язычники, но их трагедия заключается в том, что они на некоторое время «пережили» гибель Земли, они последние свидетели наступившего конца света. «С природой что-то неладное, непонятное творилось – впрочем, чему удивляться? – в судорогах предсмертных она силилась, спешила еще что-либо напоследок, под занавес породить, произвести, но разлаженный генный механизм выбрасывал из недр своих нелепейшие комбинации, бессмысленные и бредовые, вроде тех трехголовых крыс, насмерть ранящих, загрызающих самих себя» (Адамович 1987: 13).

Своего рода точкой «пересечения» двух «любовных» сюжетов стали «свадьбы» героев. Глава «Яблони цветут» заканчивается строфой:

Этой лаской ты меня согрей,
К моей груди прижмись теснее.
Станем мы богами средь людей,
Небесных всех князей сильнее

(Купала 1973: 700).

В «Последней пасторали» слияние сердец приносит героям не ощущение собственного могущества, а горькое осознание: «ничего этого никогда не будет…» Природным фоном любви героев Янки Купалы является «райский сад», место пребывания и «свадебного путешествия по всем континентам – с закрытыми глазами» героев «Последней пасторали» – мертвый остров. Но они, будучи еще живыми, пытаются поддержать любое проявление жизни рядом, возобновить ее. Не случайно она так радуется дождевому червяку («Даждь-богу»), Реальность последних на Земле мужчины и женщины такова, что Он буднично думает о плутонии и цезии: если дождевик и «светится невидимо, то не больше нас самих». «Мирный атом оборотнем оказался» (Адамович 1987: 7).