Русская нефть. Последний передел

Наконец, четвертую точку зрения представляют «петербургские силовики», которые контролируют компании, работающие на старых скважинах с высокой себестоимостью извлечения нефти, но борются за компании с молодыми месторождениями. Соответственно, им нужна была аргументация в защиту процесса передела собственности. Одним из доводов является деление на «хороших» и «плохих» нефтяников — первые работают в сложных условиях добычи, вторые используют преимущества молодых месторождений, но налоги платят по плоской шкале, что представляется «силовикам» несправедливым.

Наибольшее количество копий между конкурирующими элитными группами было сломано в спорах о «природной ренте». Причем под природной рентой зачастую имеются в виду два совершенно разных понятия.

В первом случае говорится о ренте как платежах, отражающих специфику каждого месторождения. То есть природная рента понимается как способ выравнивания условий работы для компаний, работающих на молодых и низкозатратных месторождениях, и концернов, ведущих добычу на старых скважинах с высокой себестоимостью добычи. Первым предлагается платить налоги по повышенной ставке. Речь идет об отмене плоской шкалы налога на добычу природных ископаемых (НДПИ), являющегося одним из основных видов фискальных сборов с сырьевых концернов.

Борьба с плоской шкалой НДПИ ведется нефтяными компаниями, которым достались месторождения с трудноизвлекаемыми запасами, — прежде всего это «Роснефть» и «Сургутнефтегаз». Они находятся в зоне влияния номенклатурно-политической группировки «петербургских силовиков» и обвиняют «ЮКОС», «Сибнефть» и ТНК в лоббировании плоской шкалы. Неудивительно, что тему дифференцированного налога на добычу активно раскручивали близкие «силовикам» властные структуры и политические партии. Например, ее неоднократно поднимали «Народная партия» и Счетная палата.

Но есть и более широкое понимание ренты как всех сборов с сырьевых компаний. Втаком разрезе рента толкуется как отчисления нефтяных компаний в бюджет, на часть которых имеет право любой гражданин России, поскольку недра принадлежат государству, а нефтяные компании получили лишь лицензии на их разработку. Рентные платежи оправдываются тем обстоятельством, что доход, получаемый нефтяными компаниями, связан не с их уникальными разработками, а с извлечением природных ресурсов.

В период роста мировых цен на нефть доходы нефтяных компаний растут, а, следовательно, желание их перераспределить увеличивается. Выборы в Думу придали теме ренты дополнительное звучание — скажем, блок «Родина» сделал ее ключевой в своей агитации, призывая более активно изымать доходы у «нефтяных магнатов». Эту незамысловатую идею подхватили другие партии — скажем, ЛДПР. При этом ЛДПР и «Родина» заняли на выборах 3 и 4 места, уверенно преодолев 5-процентный барьер, что стало едва ли не самой громкой сенсацией думской кампании. Это еще больше повысило внимание ктеме природной ренты.

Подсчеты основных идеологов природной ренты дают цифру в 17–20 млрд. долларов ежегодно (именно эти данные не устают озвучивать Сергей Глазьев и академик Дмитрий Львов). Анализ компании ФБК дает чуть более 5 млрд. долларов. Министерство экономического развития и торговли называет еще более скромную цифру 3 млрд. Эти цифры лишний раз показывают, что достоверных методик подсчета возможного размера природной ренты пока не существует. Пока политические лозунги опережают серьезную работу по проработке налогового режима для нефтегазового комплекса.

Правительственные «либералы» воспользовались спорами вокруг налогозых сборов с нефтяных компаний, чтобы реализовать свои идеи по перераспределению налогового бремени с обрабатывающей промышленности на сырьевой комплекс. Так, МЭРТ создало модель, позволяющую дифференцировать ставку налога на добычу природных ископаемых (НДПИ) в зависимости от качества месторождения. К выработанным и сложным для разработки скважинам МЭРТ предлагает применять понижающий коэффициент, а к новым и легким для добычи — повышающий. Налоговое бремя на нефтедобытчиков должно возрасти при этом на 1,5–3 млрд. долларов.

Минфин сделал более радикальное предложение — ввести налог на дополнительный доход от добычи углеводородов (НДЦ). Налог на сверхдоходы будет взиматься «после возмещения всех понесенных на разработку проекта затрат по каждому конкретному лицензионному участку после достижения проектом определенного порога доходности». Кроме того, Минфин не забывает о таком простом способе изъятия доходов у «нефтяники», как рост экспортных пошлин.