Русская нефть. Последний передел

Поэтому создаваемой единой «силовой» государственной нефтегазовой корпорации придется допускать иностранные компании к работе с российскими недрами. Кроме того, они могут оказаться миноритарными акционерами будущего «Госнефтегаза». Скажем, немецкий Ruhrgas владеет 6,5 % акций «Газпрома», а ConocoPhillips — 7,59 % акций «ЛУКОЙЛа». При возможном вхождении «ЛУКОЙЛа» в «Газпром» ConocoPhillips также окажется миноритарием новой корпорации. Возможно появление в составе акционеров «большого» «Газпрома» китайских компаний. Однако западные ТНК и восточные концерны уже не смогут диктовать свою волю государству и «петербургским силовикам». Стратегические решения в отрасли будут приниматься без их участия. Они будут выполнять функции инвесторов, вкладывать средства в новые проекты, не получая при этом слишком большой собственности и политического влияния.

Самостоятельный статус в России может сохранить лишь ВР. Однако, если стремительно укрепляющийся «Газпром» будет предъявлять ТНК-ВР свои требования, последняя вынуждена будет уступить. Это все более наглядно видно по Ковыктинскому проекту.

Сценарий № 4. «Курс на «Госнефтегаз»

Основные лоббисты «силового» проекта

Главным «двигателем» «силового» проекта является замглавы администрации президента Игорь Сечин, который отвечает за подготовку указов, распоряжений и поручений, что дает этому представителю «силовой коалиции» возможность «грамотно» знакомить Владимира Путина с «заслуживающими внимания» документами. Еще одной ключевой фигурой данного лагеря является руководитель ФСБ Николай Патрушев, остепени влияния которого свидетельствует хотя бы тот факт, что именно ему принадлежит идея наделить ФСБ полномочиями по контролю за процессом дальнейшей приватизации госсобственности. Также одним из наиболее приближенных к Путину «силовиков» считается помощник президента Виктор Иванов.

Первые шаги группировки

Успешно осуществив свою «программу-минимум» — «справедливое» перераспределение властных полномочий, «силовики» встали перед необходимостью выполнения второй части «реванша» — получение контроля над крупнейшими финансовыми потоками. Первичное проведение в жизнь этих планов носило характер позиционного противостояния. На сторону «силовиков», по разным причинам, встали достаточно мощные компании сырьевого сектора.

Так стремление «Газпрома» избежать процесса демонополизации нашло широкую поддержку у «силовиков». В 2001 году председателем правления газовой монополии стал Алексей Миллер. Под его руководством «Газпром» резко изменил курс своего развития. Публично участвуя в дебатах относительно реструктуризации компании, на практике ее менеджмент проводит диаметрально противоположную политику. Программа «возвращения активов» приводит к постепенному восстановлению контроля монополии над утраченными в эпоху Рэма Вяхирева производственными мощностями в газодобывающем и нефтехимическом комплексах. В период 2001–2003 годов в «лоно» материнской компании возвратились активы, переданные независимым производителям «голубого топлива». Апофеозом этой политики стали события вокруг НХК «Азот» и нефтехимического холдинга «СИБУР», развернувшиеся в период с 2002 по 2003 год при непосредственном и активном участии силовых структур в процессе переоформления прав собственности.

«Патронажем силовиков» сумела обзавестись и другая крупная государственная компания — «Роснефть». Причинами этого следует считать не только ориентированность «Роснефти» на государственную форму собственности, но и неудовлетворенность руководства компании приватизационным процессом 90-х годов, когда амбиции нарождающихся частных ВИНК зачастую удовлетворялись за счет «урезания» ее производственных мощностей. В середине 90-х годов из «Роснефти» были выделены все основные активы. В 1995 году она добывала всего 13,5 млн. тонн нефти. Значительная часть сбытовых предприятий, а также Краснодарский НПЗ, были выведены из структуры «Роснефти» во времена управления компанией Александром Путиловым и Юрием Беспаловым. Распад прекратился только после прихода в конце 1998 года Сергея Богданчикова. Команде Богданчикова удалось восстановить управляемость компании и вернуть часть выведенных активов, однако существенного роста производственных показателей не произошло. Рассчитывать на что-либо «Роснефть» могла лишь при условии кардинального пересмотра государственных приоритетов развития нефтегазового комплекса, а «идеологическая» платформа «силовиков» как раз предусматривала варианттакой переориентации.

Вошла в состав «силовой» коалиции и компания «Сургутнефтегаз». У Владимира Богданова не было серьезной поддержки во властных структурах, подконтрольных «старомосковской группировке», од нако он имел серьезные выходы на представителей «команды Путина». Более активно начать процесс взаимодействия с «силовиками» Богданова подвиг нарастающий интерес к активам «Сургута» со стороны других ВИНК. К началу 2003 года «Сибнефть», «ЮКОС» и ТНК уже не скрывали, что у них имеются далеко идущие планы по разделу «Сургутнефтегаза».