Русская Ницца

В казино Монте-Карло и на площади перед ним разыгрывалось немало скандалов и трагедий. Здесь, например, влюбилась в русского капитана Вадима Маслова Маргарета Зелле, дочь шляпника из нидерландской провинции Фрисланд, более известная как Мата Хари. Ему был двадцать один год. Он был красивым и сильным. Он изменил ее жизнь, предложив ей выйти за него замуж. Но через несколько дней после их встречи он был тяжело ранен и ослеп на левый глаз. Для выздоровления его направили в клинику в Виттель у подножия Вогезских гор. Считается, что именно это толкнуло Мату Хари, которой необходимы были деньги, на связи с офицерами различных армий, после чего она окончательно увязла в шпионских аферах.

А еще некий морской офицер, проиграв здесь корабельную казну, привел свой корабль прямо к берегу, нацелил на казино стволы всех корабельных орудий и пообещал разнести все в пух и прах, если ему не вернут деньги. Для него это был вопрос жизни или смерти, и, перед тем как пустить себе пулю в лоб, он решил сделать последнюю попытку. Управляющему казино ничего не оставалось, как «войти в положение». Говорят, это был единственный в истории Монте-Карло случай, когда казино возвратило проигранную посетителем сумму. А еще говорят, что этот офицер был русским…

^{На одной из улиц Ниццы}

Вообще русские очень ценили Монте-Карло, и сюда устремлялись все: А. П. Чехов, князь А. И. Сумбатов, более известный как театральный актер и драматург Южин, А. И. Куприн, Г. В. Адамович… Кто только не проигрывался здесь в пух и прах! Это был не просто шик, но целое мировоззрение. Тот же А. П. Чехов писал:

«Это милое Монте-Карло похоже на хорошенький вертеп».

А еще, накануне премьеры «Трех сестер», он полушутливо-полувсерьез угрожал:

«Провалится пьеса, так поеду проигрываться в Монте-Карло».

* * *

В 60-е годы число русских семей, проводивших зиму на Лазурном Берегу, уже достигало двух тысяч. Наиболее обеспеченные из них — князья Апраксины, Лобановы-Ростовские, Кочубеи и прочие — начали строить собственные виллы на мысе Антиб и в Ницце.

Так уж сложилось, что из россиян здесь селились после выхода в отставку высокопоставленные чиновники, а также многочисленные морганатические супруги и внебрачные отпрыски венценосных особ.

За первое десятилетие массированного русского присутствия население Ниццы выросло на 83 % (средний показатель по Франции — 6 %), причем до 60 % жителей города составляли русские.

Западноевропейский «филиал» царского двора, как стали называть Ниццу, вскоре начал обрастать всеми атрибутами двора петербургского: балами, дуэлями и интригами. Небогатые дворяне привозили в Ниццу хорошеньких дочерей в надежде найти им женихов из более высоких слоев общества: на курорте социальные барьеры были не столь непреодолимы, на местные великосветские балы пускали всех русских приезжих. Вокруг «филиала» в поисках богатых спонсоров роились многочисленные писатели и художники, что создавало в курортном обществе прямо-таки богемную атмосферу.

Судя по воспоминаниям и дневникам, в которых описывался быт русской общины на Лазурном Берегу, основную ответственность за возникновение мифа о «русском безумии» несут девушки из небогатых дворянских семей, которые из кожи вон лезли, чтобы эпатировать местную публику и привлечь к себе внимание холостых князей и богатеев.

В. В. Большаков в книге «Русские березы под Парижем» пишет:

«В Ниццу в среде русского дворянства стало ездить престижно. «Как? Вы не были никогда в Ницце?» — как часто звучала эта фраза и в салонных разговорах, и в душещипательных романах. Сюда ехали прожигатели жизни».

Во второй половине XIX века русское влияние в Ницце было столь очевидным, что один журнал того времени писал:

«На улицах города — сплошные русские костюмы, и всюду слышна русская речь».

В городе имелись русские рестораны, отели, театры, банки, страховые компании, акционерные общества. Эта экономическая база во многом сохранилась и после русской революции 1917 года. Вот небольшое тому свидетельство из «Вестника Русской Ниццы» за 1927 год: