Русская Ницца

«В течение 1965–1970 годов я переписывался с Г. В. Адамовичем. Он был из тех, кто был близок Бунину во многих отношениях. Бунин сказал, что говорить о литературе ему наиболее интересно с Адамовичем и М. А. Алдановым. Такая аттестация означала многое: признание дарования, ума и обширных познаний».

Поэтесса-эмигрантка С. Ю. Прегель написала через десять дней после смерти Г. В. Адамовича:

«Георгий Викторович занимал место, на которое никто претендовать не может. В каком-то (очень высоком) смысле это конец блестящей литературной эпохи».

Иванов Георгий Владимирович

Друг Г. В. Адамовича (они познакомились на лекции Корнея Чуковского о футуризме) Георгий Владимирович Иванов родился в 1894 году в Студенках Ковенской губернии в дворянской семье. Его прадед, дед и отец были военными. Юность поэта прошла в Петербурге. Он учился во 2-м Кадетском корпусе, но так и не окончил его.

Печататься Г. В. Иванов стал очень рано. Его первая публикация относится к 1910 году, когда он дебютировал в первом номере журнала «Все новости литературы, искусства, техники и промышленности» со своим стихотворением и литературно-критической статьей, в которой под псевдонимом Юрий Владимиров пятнадцатилетний поэт разбирал ни много ни мало «Собрание стихов» З. Н. Гиппиус, «Кипарисовый ларец» И. Ф. Анненского и «Стихотворения» М. А. Волошина.

Круг общения у юного Георгия Иванова был очень велик. К этому времени среди его знакомых уже был Игорь Северянин, а в марте 1911 года одну из своих книг надписал ему в подарок Александр Блок. А еще, по словам Г. В. Адамовича, он «был неразлучен с Осипом Мандельштамом… Наперебой они сочиняли экспромты, пародии, стихотворные шутки, и Мандельштаму порой никак не удавалось свое очередное произведение прочесть, настолько сильно давил его смех».

В 1911 году Г. В. Иванов примкнул к эгофутуристам,[35] однако уже в следующем году отошел от них и сблизился с акмеистами.[36] При этом он печатался в совершенно различных по направлениям журналах: «Шиповнике», «Сатириконе», «Ниве», «Гиперборее», «Аполлоне», «Лукоморье» и др.

Первый сборник поэта, вышедший в 1912 году, был отмечен рецензиями В. Я. Брюсова и Н. С. Гумилева.

Весной 1914 года, будучи уже полноправным членом литературного объединения «Цех поэтов», Г. В. Иванов издал свою вторую книгу стихотворений «Горница».

В годы Первой мировой войны Г. В. Иванов активно сотрудничал в популярных еженедельниках, написав массу ура-патриотических стихов, к большинству из которых впоследствии относился критически.

В самом конце 1915 года Г. В. Иванов выпустил свой последний дореволюционный сборник «Вереск».

После революции Г. В. Иванов участвовал в деятельности второго «Цеха поэтов»; чтобы прокормиться, занимался переводами Байрона, Бодлера, Готье и ряда других поэтов. Только в 1921 году вышла следующая книга стихотворений Г. В. Иванова «Сады».

* * *

В начале 20-х годов Г. В. Иванов разошелся со своей первой женой, танцовщицей мейерхольдовского театра Габриэль Тернизьен и женился на Ирине Одоевцевой, известной в Петербурге как «ученице Гумилева». Последний, кстати сказать, и познакомил их 30 апреля 1920 года.

Никаких особых чувств в И. В. Одоевцевой это знакомство поначалу не всколыхнуло, да и о каких чувствах могла идти речь, когда она регулярно встречалась с самим Гумилевым, своим учителем и наставником. Однако импозантного Г. В. Иванова поэтесса запомнила. Правда, еще целый год, кроме неприкрытого, но исключительно «литературного» интереса, ничто их не связывало.

И. В. Одоевцева (урожденная Ираида Гейнике) в то время состояла, как она сама утверждает, в фиктивном браке («Отец не хотел отпускать меня в Петербург одну, поэтому я предложила своему кузену спасти меня, заключив фиктивный брак. Фамилию Одоевцев я придумала ему сама»).

Ни Г. В. Иванов, ни И. В. Одоевцева не оставили каких-либо особо восторженных воспоминаний о периоде своего романа. Окружающие, бывшие в курсе их романа, предостерегали И. В. Одоевцеву: «И никогда, слышите — никогда! — не выходите замуж за поэта!» Но эти предостережения были напрасны. Не преуспел даже Н. С. Гумилев, говоривший:

— Не люди, а какие-то произведения искусства. Оба — и ваш Жоржинька больше, чем Адамович. Ни дать ни взять этрусская ваза. Но за этрусскую вазу, как бы она вам ни нравилась, выходить замуж невозможно.