Русская община и коммунизм

Время, в котором мы живём, несомненно, является самым критическим периодом, который когда-либо знало капиталистическое общество. Все черты, которые мы связываем с классическим кризисом, теперь присутствуют как перманентное состояние дел, хотя само производство не претерпело изменений, за исключением ограниченного числа стран. Социальные отношения и традиционное сознание разлагаются вокруг нас, в то время как все институты общества продолжают гарантировать себе своё выживание, интегрируя противостоящее ему движение. (Очевидным примером здесь является католическая церковь, которая уже утратила счёт всем «модернизациям», через которые она прошла). Можно было бы подумать, что насилие и пытки, ставшие эндемическими повсюду должны, были бы заставить людей мобилизоваться и восстать против них с оружием в руках, но вместо этого, они продолжают процветать на мировом уровне. В самом деле, сегодняшняя ситуация заставляет «варварство» нацистов выглядеть довольно непрофессиональным и архаичным. Все условия кажутся созревшими; должна произойти революция. Откуда тогда препятствия? Что останавливает людей от преобразования кризисов и катастроф, которые стали сами результатом мутации капитала, в катастрофу для самого капитала?

Объяснение этому можно найти в приручении человечества, которое происходит, когда капитал утверждается в качестве человеческой общности. Процесс начинается с фрагментации и разрушения человека, который затем реструктурируется по образу капитала; люди превращаются в капиталистические существа и в конечном итоге капитал антропоморфизируется. Приручение человечества тесно связано с другим феноменом, ещё более усилившим пассивность человека: фактически капитал «ускользнул» от него.

Экономические процессы вышли из-под контроля, а те, кто мог повлиять на них, теперь осознают, что они бессильны перед их лицом: они были полностью обойдены. На глобальном уровне, бегство капитала очевидно в монетарном кризисе¹¹⁷, перенаселении, загрязнении окружающей среды и истощении природных ресурсов. Приручение человечества и бегство капитала являются концепциями, объясняющими менталитет и деятельность тех, кто называют себя революционерами и думают, что могут вмешаться в ход истории для того, чтобы ускорить пришествие революции: на деле, они играют роли, принадлежащие старому миру. Революция всегда ускользает от них и, когда происходит какое-либо брожение, оно чуждо им и им приходится гнаться за этим движением, для того, чтобы их признали, как «революционеров».

Долгое время человека, строго говоря, опережало движение капитала, которое он уже не способен контролировать. Это объясняет, почему некоторые думают, что единственным решением может быть уход в прошлое, как в случаях с модными увлечениями мистикой, дзэном, йогой и Тантрой в США. Другие находят убежище в старых мифах, отрицающих тотальную и повсеместную тиранию науки и технологии. (Часто всё это сочетается с использованием какого-либо наркотика, дающего иллюзию быстрого пришествия мира, отличающегося от того ужаса, в котором мы живём¹¹⁸). С другой стороны, есть люди, которые говорят, что только наука и технология могут предоставить ответы – которые объяснили бы, почему некоторые женщины в феминистском движении могут представлять себе своё освобождение через партеногенез или через производство детей в инкубаторах¹¹⁹. Есть также люди, которые думают, что могут бороться с насилием посредством лекарств против агрессивности и т.д. Все эти люди разделяют, в общем виде, предположение, что каждая проблема предполагает своё частное научное решение. Они в целом пассивны, поскольку приемлют тот взгляд, что человек является простым объектом для манипуляций. Они совершенно не готовы для создания новых межчеловеческих отношений (это то общее, что у них есть с врагами науки); они неспособны понять, что научное решение является капиталистическим решением, потому что уничтожает людей и открывает перспективу тотально контролируемого общества.

Теперь мы перейдём к категории людей, которые чувствуют, что должны «что-то сделать»: им нужно осознать, что их понимание ситуации абсолютно неадекватно, а их попытки скрыть этот факт лишь подчёркивает их бессилие. «Молчаливое большинство», из которого состоит остающаяся часть человечества, поражено уверенностью, что делать что-либо бессмысленно, потому что у них просто нет перспективы. Их молчание – это не простое и чистое согласие, а скорее свидетельство их неспособности как-либо вмешаться. Доказательством служит то, что, когда они мобилизуются, это происходит не ради, а против чего-то. Поэтому их особенная пассивность негативна.