Русская община и коммунизм

Почти все социал-демократы осознавали разрыв между реальным, реформистским движением рабочего класса и социалистической целью. Бернштейн заявлял, что было необходимо адаптироваться раз и навсегда, ясно и прямо, не лицемерно (как большинство социалистов) путём революционных заявлений, чтобы утаить компромиссы¹⁵⁵. В то же время, стало всё более проблематичным определять и классифицировать пролетариат. Эта проблема стала настолько острой, что в начале века почти все революционеры пытались определить пролетариат через сознание: Люксембург, Паннекук напрямую, Ленин, Троцкий косвенно через партию и т.д. Российская революция лишь увеличила срочность определения пролетарского класса; таков контекст попыток Корша и особенно Лукача в «Истории и классовом сознании». Позже Бордига считал, что класс следует определять в терминах способа производства, который он выстраивает. Так, он может быть классом для себя только с того момента, когда его действия движутся к этой цели, только в той степени, в какой он осознаёт свою программу (описывающую этот способ производства). Для Бордиги он существует, если существует партия, потому что программу может осуществить только партия. «Нам всё ещё нужен объект, партия, для того, чтобы представить себе коммунистическое общество»¹⁵⁶. Но в той мере, в какой мужчины и женщины способны двигаться к коммунизму сами по себе, как это наблюдается среди современной молодёжи, становится очевидно, что этот объект, партия, не нужен.

В общем, для адвокатов партии, так же как и советов, проблема действия во многом сводится к поиску прямых или косвенных средств сделать пролетариат восприимчивым к собственному сознанию – поскольку согласно этому взгляду пролетариат является собой только через самосознание.

4. Коммунизм

Революционный реформизм – проект создания социализма на основе капитализма и в продолжение капиталистического способа производства – пришёл в упадок между 1913-м и 1945-м. Этот период стал концом иллюзии: иллюзии о том, что можно управлять развитием производительных сил в направлении отличном от того, в котором они развиваются в реальности. Мы можем согласиться с взглядом Маркса, что после 1848-го коммунизм был возможен именно потому, что прорыв капиталистического способа производства разрушил все социальные и естественные барьеры, благодаря чему стало возможным свободное развитие. Но менталитет, представления людей были таковыми, что они не могли ни представить себе, ни воспринять подобное будущее. Они слишком зависели от тысячелетнего движения стоимости, или были слишком ослаблены ограничениями извратившихся останков своих старых общин, для того, чтобы выйти на новый путь к иной общности. Даже Маркс и Энгельс в конечном итоге рассматривали капитализм как необходимый момент и считали, что все люди на земле неминуемо пройдут через него. Только бунты русских народников и их желание избежать капиталистического пути, заставили Маркса осознать свою ошибку. Но этого осознания было недостаточно. С середины 19-го века, при помощи оправдания, предоставленного марксистской теорией (теорией пролетариата), всё человечество начало свои странствия: оно начало развивать производительные силы.