«Русская освободительная армия» против Сталина

Вечером 11 мая подполковник Артемьев, командир 2-го полка, ошибочно считавший, что дивизионный штаб еще находится в Гвождянах, неожиданно попал в штаб уже прибывшей сюда советской танковой бригады. Собравшись с духом, Артемьев выдал себя за парламентера, который по поручению своего генерала должен установить связь с советскими войсками по поводу добровольного перехода на их сторону. Советскому командиру бригады это было как раз на руку. Мищенко проявил чрезвычайную заинтересованность и был готов немедленно предпринять меры, чтобы предотвратить столкновение с власовской дивизией в этот момент. Ночью Артемьев с двумя советскими офицерами – по всей видимости, с разведчиками майором Виноградовым и старшим лейтенантом Игнашкиным – появился в дивизионном штабе, где генерал-майор Буняченко подхватил игру и для вида продолжил переговоры. Чтобы выиграть время до следующего утра, когда ожидалось решение американцев, он послал Артемьева назад в Гвождяны под предлогом необходимости письменной гарантии и установления деталей перехода. Мищенко действительно не постеснялся собственноручно составить объявление об амнистии и освобождении от наказания, он также пообещал ничего не предпринимать против дивизии, если та перейдет со всем оружием до 11.00 утра 12 мая. Наконец, в поздний час, будучи навеселе после угощения, он попросил Артемьева уже теперь привести свой полк, не дожидаясь решения командира дивизии.

Эта интермедия прямых переговоров между офицерами РОА и Красной Армии много лет спустя стала поводом для резкой дискуссии. Полковник Поздняков усомнился в версии Артемьева и назвал этот маневр «грязным пятном» на памяти о 1-й дивизии РОА [611], но вызвал этим возражения полковника Кромиади, подполковника Архипова-Гордеева и капитана Шатова, заведующего архивом РОА [612]. Они, со своей стороны, утверждали, что имел подполковник Артемьев полномочия или нет, но начатые им переговоры во всяком случае предоставили дивизии безотлагательно необходимую передышку. Ведь договоренность с Мищенко все же давала власовским солдатам в эту критическую ночь и утром 12 мая, когда, как надеялись, американцы откроют им путь, определенную гарантию, что они не окажутся неожиданно под советскими танками. Оглядываясь назад, можно констатировать и то, что в итоге именно генерал-майор Буняченко перехитрил советского командира бригады, а не тот – русского командира дивизии. Несмотря на это, ситуация с утренних часов 12 мая претерпела поворот к худшему.