«Русская освободительная армия» против Сталина

В тот же период, в декабре 1944 г., полковник Зверев объезжал лагеря военнопленных в Норвегии, чтобы агитировать там за цели Русского освободительного движения. В результате его усилий «тысячи советских военнопленных» (данные колеблются от 10 000 до 20 000), среди них многочисленные советские солдаты, лишь незадолго до этого взятые в плен, заявили о своей готовности вступить в РОА. Этот успех, о котором сообщили на пресс-конференции в Осло полковник Зверев и бывший комендант города Ленинграда полковник Ананьин, вызвал широкий отклик во всей норвежской печати [339]. То, что такие данные не являлись преувеличениями, подтверждается генералом добровольческих частей в ОКХ, генералом кавалерии Кёстрингом, скептически настроенным в отношении Власовского движения, который говорил о «многих десятках тысяч добровольцев», «готовых подчиниться Власову в качестве бойцов». Кёстринг не способствовал переводу военнопленных из Норвегии в «германский ад» попросту потому, что они «при нехватке оружия все равно были бесполезны» [340]. Полковник Кромиади, который как начальник личной канцелярии Власова хорошо владел ситуацией, одновременно подчеркивает самопожертвование почти неимущих военнопленных и восточных рабочих, которые порой отдавали последние деньги или прочие пожитки, чтобы послужить Русскому освободительному движению [341].

Если, стало быть, можно с полным основанием исходить из того, что кадры для комплектования РОА в принципе были в наличии, то временами все же наблюдалась нехватка специалистов по техническому вооружению. Покажем на примере ВВС, как пытались преодолеть этот дефицит. Когда в конце октября 1944 г. формирование ВВС РОА стало решенным делом, личная канцелярия генерала Власова поместила объявление в русских газетах, которое привело к заметным результатам [342]. Так, о готовности к службе в РОА заявили сразу около 2000 пилотов, штурманов, бортовых стрелков, авиатехников, артиллеристов-зенитчиков и других специалистов. Недостающие 3000 человек инспектор по иностранному персоналу Люфтваффе «Ост», следуя предложениям полковника Мальцева, надеялся найти среди 22 500 русских добровольцев и 120 000 военнопленных, которые к этому моменту еще находились в германских Люфтваффе и составляли большой процент среди вспомогательного зенитного персонала и в строительных частях. Разумеется, это не означало, например, как утверждается, что Власов теперь получил от Геринга полномочия распоряжаться всеми советскими военнопленными, «использовавшимися для работы в германских люфтваффе». За главнокомандующим Вооруженными силами Комитета освобождения народов России было лишь в целом признано право «по согласованию с частями Вермахта и их органами» проводить вербовку и набор «по заранее установленным директивам». В Люфтваффе рейхсмаршал своим приказом от 19 декабря 1944 г. дал разрешение на проведение соответствующей вербовки добровольцев среди «русских военнопленных, а также русских добровольцев («хиви» – добровольных помощников)». В районах ответственности командований 1-го, 4-го, 6-го и 10-го воздушных флотов, воздушного флота «Рейх» (для зенитного персонала), а также других командных инстанций теперь были созданы подразделения по сбору заявлений и организованы немецко-русские вербовочные комиссии [343]. Согласно донесению генерал-лейтенанта Ашенбреннера начальнику Генерального штаба люфтваффе от 10 марта 1945 г., успех вербовочной акции в подразделениях люфтваффе и лагерях военнопленных был в целом вполне «удовлетворителен».