Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Кто добыл во тьме рудников миллионы?
Кто сталь для солдатских штыков отточил?
Воздвиг из гранита и мрамора троны,
В ненастье и холод за плугом ходил?
Кто дал богачам и вино и пшеницу
И горько томится в нужде безысходной?

Не ты ль, пролетарий, рабочий голодный?

Кто с ранней зари и до поздней полночи
Стонал, надрывался под грохот машин,
Тяжелым трудом ослеплял себе очи,
Чтоб в роскоши жил фабрикант-господин?
Кто мощно вертит колесо мировое
И гибнет бесправным, как червь непригодный?

Не ты ль, пролетарий, рабочий голодный?

Кто гнету насилья века обрекался,
В оковах неволи боролся и жил,
Под знаменем красным геройски сражался
И кровь неповинную жертвенно лил?
О вестник победы!.. Титан непреклонный!
Ты молнии бросил из сумрака ночи…

Вперед — на борьбу, пролетарий, рабочий!..

Пусть пламя борьбы разрастется пожаром
И бурей пройдет среди братьев всех стран!..
Твердыни насилья мы рушим недаром…
Могуч и един наш воинственный стан…
Пусть враг нас встречает предательством черным, —
Победа за нами, за силой народной!
Победа близка, пролетарий голодный!

<1900>

ЕВГЕНИЙ ТАРАСОВ [22]

Смолкли залпы запоздалые… [23]

Смолкли залпы запоздалые,
Смолк орудий гром.
Чуть дымятся лужи алые,
Спят кругом борцы усталые —
Спят нездешним сном.

Вечер веет над скелетами

Павших баррикад.
Над телами неотпетыми
Гимны скорбными приветами
В сумраке звучат.

Спите, братья, с честью павшие, —

Близок судный час.
Спите, радости не знавшие, —
Ночь в руках у нас.

Все, что днем у нас разрушено,

Выстроим во мгле.
Жажда битвы не задушена
В раненом орле.

Ночью снова баррикадами

Город обовьем.
Утром свежими отрядами
Новый бой начнем.

Спите, братья и товарищи!

Близок судный час —
На неслыханном пожарище
Мы помянем вас!

<Декабрь 1905>

Братьям [24]

Новый год я встречаю не гордыми, мощными гимнами.
Новый год к нам подкрался средь стынущих тел мертвецов.
Но молчать не могу. Буду плакаться с вьюгами зимними
Над могилами павших — нам близких и милых — борцов.

Будь я сердцем суровей — лишь местью святою звучала бы

Эта песня моя, увлекая вперед и вперед.
Но не верен мне голос. Протяжной, медлительной жалобой
Провожаю кровавый — для многих неконченный — год.

Сердце слишком полно неотмщенными алыми обидами,

И молчать не могу, — для молчанья не стало бы сил.
Но простите, коль песни мои прозвучат панихидами
Над холмами несчетных — нам близких и милых — могил.

<Декабрь 1905>

Ты говоришь, что мы устали…