Русская поэзия в 1913 году

В девятнадцатом столетии их насчитывалось немногим меньше, чем в начале двадцатого. Однако в силу стесненных денежных обстоятельств большинство поэтов-дилетантов не могли позволить себе издавать книги, довольствуясь списками и альбомами. Общее улучшение экономической ситуации в России и упрощение техники печатного дела вкупе с окончательным закреплением статуса книги стихов как главного итога издательских усилий поэта привело к тому, что в 1900–1910-е годы едва ли не каждый стихотворец мог и считал нужным выпустить за свой счет или за счет сердобольных родственников авторский сборник.

Для нас сейчас важно, что среди эпигонов модернизма графоманы хотя и реже, чем среди массовых поэтов, но тоже встречались. Хорошим примером могут послужить опусы юного москвича Л. Жданова, явно ориентировавшегося на изысканные лирические портреты Михаила Кузмина. Процитируем одно характерное для этого автора стихотворение полностью:

Глаза с изящной косиной,
Пробор изысканный и ровный,
Щека с больною белизной
И нос приподнятый и вздорный,

И ряд ненужных, лживых фраз.

Из скунса пышный воротник
К щеке его кой-где приник,
Пленяя мой уставший глаз.

Соответственно, в нашей классификации поэтов 1913 года они на графоманов и не графоманов подразделяться не будут.

На этом разговор о графомании можно было бы завершить, если бы не то совершенно особое «удовольствие от плохих стихов» (цитируя заглавие известной статьи В. Ф. Маркова)[7], которое способны получать иные читатели. Специально для таких читателей и написано несколько следующих страниц, а остальных приглашаем, не задерживаясь, перейти ко второму разделу работы.

Откровенно анекдотические образцы графомании представляют собой те поэтические книги 1913 года, чьи авторы не были носителями русского языка от рождения, впоследствии им овладели не вполне уверенно, но все же поддались искушению писать стихи по-русски.

Таково, например, вышедшее в Зугиди отдельным изданием душещипательное произведение поэта из Грузии А. Кирии «Живой в могиле (Песня монологическая)», из которого здесь приведем небольшой отрывок:

Желание сбилося, он в руках врагов,
Страдает невыный, закипит и кровь.
В комнате темной задержан он был,
В три сутки мучился не ел и не пил…
Сам своей судьбы он по стенам читал,
С душевной жалобы результат не ждал.

Таковы и стихотворения, составившие книгу стихов немца Николая Гейнрихсена, изданную на окраине империи, в г. Верном. Из нее процитируем три отрывка и одно стихотворение целиком:

Он и она –
На кончике пруда.
Жеманится девица.
Мельком встречаются глаза.
……………………………
Уверенность в победу –
Бросает кровь к челу.
……………………………
Оставили места.
Он – сдалека
Держит ее на виду.

(«Каток»)

Вот – я кокетка!
Вижу все метко.
Над старцем хохочу,
Мечтателя гублю.

За мною стая взоров,

Охотников до вздора;
Немало кикиморов, –
Я не страшусь позора.

(«Вот – я кокетка…»)

Да, письмо в твоих руках!..
Очи мрут, скорбя…
Резко дергает в губах,
Мята вся щека…
Брызнула слеза в ресницы.
Пеленой мутит глаза…
Где вся гордость славной львицы?
Чаша горечи полна!

(«Да, письмо в твоих руках!..»)

За лесок тот мало туч отсылается;
Вечерком концами яреньких лучей
Набосклон за рощей озаряется;
А на ночь – в те края опускается
Бойкое стадо мерцателей…
За тучками, сучками –
Со мною эти звездочки
Наперебой играют в жмурки…

(«Полет»)

Шестую строку последнего фрагмента Гейнрихсен снабдил трогательным примечанием-разъяснением для читателя: «Должно быть – “За тучками, сучк'aми”».

Такова и трудночитаемая книга украинца Е. Н. Марченко, выпущенная в Харькове, из которой приведем одно стихотворение полностью и один отрывок: