Сидит под балдахином Китаец Цу-Кин-Цын И молвит мандаринам:«Я главный мандарин!Велел владыко края Мне ваш спросить совет; Зачем у нас в Китае Досель порядка нет?»Китайцы все присели, Задами потрясли,Гласят: «Затем доселе Порядка нет в земли,Что мы ведь очень млады, Нам тысяч пять лишь лет; Затем у нас нет складу, Затем порядку нет!Клянемся разным чаем,И желтым и простым,Мы много обещаем И много совершим!»«Мне ваши речи милы,- Ответил Цу-Кин-Цын,-Я убеждаюсь силой Столь явственных причин.Подумаешь: пять тысяч, Пять тысяч только лет!» И приказал он высечь Немедля весь совет.
<1869>
НА ТЯГЕ
Сквозит на зареве темнеющих небес И мелким предо мной рисуется узором В весенние листы едва одетый лес,На луг болотистый спускаясь косогором.И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды Как нехотя свое доканчивают пенье;От луга всходит пар… мерцающей звезды У ног моих в воде явилось отраженье;Прохладой дунуло, и прошлогодний лист Зашелестел в дубах… Внезапно легкий свист Послышался; за ним, отчетисто и внятно,Стрелку знакомый хрип раздался троекратно,И вальдшнеп протянул – вне выстрела. Другой Летит из-за лесу, но длинною дугой Опушку обогнул и скрылся. Слух и зренье Мои напряжены, и вот через мгновенье,Свистя, еще один, в последнем свете дня,Чертой трепещущей несется на меня.Дыханье притаив, нагнувшись под осиной,Я выждал верный миг – вперед на пол-аршина Я вскинул – огнь блеснул, по лесу грянул гром -И вальдшнеп падает на землю колесом.Удара тяжкого далекие раскаты,Слабея, замерли. Спокойствием объятый,Вновь дремлет юный лес, и облаком седым В недвижном воздухе висит ружейный дым.Вот донеслась еще из дальнего болота Весенних журавлей ликующая нота -И стихло все опять – и в глубине ветвей Жемчужной дробию защелкал соловей.Но отчего же вдруг, мучительно и странно, Минувшим на меня повеяло нежданно И в этих сумерках и в этой тишине Упреком горестным оно предстало мне? Былые радости! Забытые печали!Зачем в моей душе вы снова прозвучали И снова предо мной, средь явственного сна, Мелькнула дней моих погибшая весна?