Русская поэзия XIX века

Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;

Вот свернулись санки,

И я на бок — хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.

И друзья-мальчишки,

Стоя надо мной,
Весело хохочут
Над моей бедой.

Все лицо и руки

Залепил мне снег…
Мне в сугробе горе,
А ребятам смех!
Но меж тем уж село
Солнышко давно;
Поднялася вьюга,
На небе темно.

Весь ты перезябнешь, —

Руки не согнёшь, —
И домой тихонько,
Нехотя бредешь.

Ветхую шубенку

Скинешь с плеч долой;
Заберешься на печь
К бабушке седой.

И сидишь, ни слова…

Тихо все кругом;
Только слышишь: воет
Вьюга за окном.

В уголке, согнувшись,

Лапти дед плетет;
Матушка за прялкой
Молча лен прядёт.

Избу освещает

Огонек светца;
Зимний вечер длится,
Длится без конца…

И начну у бабки

Сказки я просить;
И начнет мне бабка
Сказку говорить:

Как Иван-царевич

Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.

Слушаю я сказку —

Сердце так и мрет;
А в трубе сердито
Ветер злой поет.

Я прижмусь к старушке…

Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.

И во сне мне снятся

Чудные края.
И Иван-царевич —
Это будто я.

Вот передо мною

Чудный сад цветет;
В том саду большое
Дерево растет.

Золотая клетка

На сучке висит;
В этой клетке птица
Точно жар горит;

Прыгает в той клетке,

Весело поет,
Ярким, чудным светом
Сад весь обдает.

Вот я к ней подкрался

И за клетку — хвать!
И хотел из сада
С птицею бежать.

Но не тут-то было!

Поднялся шум-звон;
Набежала стража
В сад со всех сторон.

Руки мне скрутили

И ведут меня…
И, дрожа от страха,
Просыпаюсь я.

Уж в избу, в окошко,

Солнышко глядит;
Пред иконой бабка
Молится, стоит.

Весело текли вы,

Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.

Степь

Едешь, едешь, — степь да небо,
Точно нет им края,
И стоит вверху, над степью,
Тишина немая.

Нестерпимою жарою

Воздух так и пышет;
Как шумит трава густая,
Только ухо слышит.

Едешь, едешь, — как шальные,

Кони мчатся степью;
Вдаль курганы, зеленея,
Убегают цепью.

Промелькнут перед глазами

Две-три старых ивы, —
И опять в траве волнами
Ветра переливы.

Едешь, едешь, — степь да небо, —

Степь, все степь, как море;
И взгрустнется поневоле
На таком просторе.

В ночном