Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Да в полки ж берут на Москве и из городов хлебников, пирожников, мясников, квасоваров, со всякими их запасы, для продажи и поживления войск, человек по 50 и по 70 в полк; а жалованье им не даетца никакое. А велят им будучи на службе, те свои Московские товары, и которые купят и даром добудут в войне, продавати всякого чину служивым людем негораздо дорогою ценою, чтоб им от того было самим поживление, а воинским людем неистратно».

Вообще-то мобилизационные возможности государства и структура армии и много веков спустя в любом государстве являлись закрытой информацией. А уж тогда… В самом деле – сколько противник может выставить войск? И каких? И долго ли им собираться, чтобы идти на войну? Это теперь подобные сведения особой тайной не являются. А тогда за подобной информацией шпионы всех стран гонялись, высунув язык.

То же самое и с системой управления.

Вот что Котошихин пишет про Иноземный приказ: «А ведает тот Приказ тот же боярин, что и Стрелецкой Приказ, а с ним товарищи, дворянин да два дьяка. И ведомы в том Приказе иноземцы всяких чинов служилые люди, и верстают их за службы из чину в чин которых можно без царского указу он боярин, а иных высоких чинов без царского указу не верстают; а кормовое жалованье дают им помесячно, в Большом Приходе и в иных Приказах».

Про Рейтарский приказ: «А ведает его боярин тот же, что и Стрелецкой и Иноземский Приказ, а с ним товарищи, дворянин да два дьяка. А бывает рейтаром сбор из дворян, и из жильцов, и из детей боярских, малопоместных и беспоместных, и из недорослей, и из вольных людей; а жалованье им дается из Рейтарского ж Приказу. А собирают тем ратным людям на жалованье деньги, как бывает сбор со всего государства для войны».

Это очень серьезная информация по тому времени. За какие ниточки нужно дергать дипломату? Кого именно стоит попытаться подкупить, чтобы добиться своего? Неизвестная система куда опаснее – потому что непонятно, что от нее ждать. И ведь одним из самых древних дипломатических приемов является блеф. К примеру, дипломат угрожает: мы, дескать, на вас двинем армию. А оппонент знает – армия воюет в другом месте, а больше сил нет…

Так что Котошихин честно отрабатывал деньги на ниве предательства.

Кончил Котошихин плохо – обычной пьяной «бытовухой». Он жил в Стокгольме у толмача (переводчика) государственного архива Даниила Анастасиуса. И вот как описывал дело один из приятелей Котошихина.

«Анастасиус подозревал Селицкаго в порочной связи с своей женой, однажды, быв оба дома в нетрезвом виде, они заспорили между собою: начались с обеих сторон упреки и брань, Селицкий в запальчивости гнева нанес Анастасиусу несколько смертельных ударов испанским кинжалом, который в это время имел при себе, и по приговору суда должен был положить свою голову под секиру палача на лобном месте, за заставой южного Стокгольмского предместья. Селицкий переменил российское вероисповедание на лютеранское».

В 1667 году он был казнен.

Интересна судьба его труда. Он надолго исчез где-то в недрах шведских канцелярий. Напомню, что с самого начала книга не предполагалась к широкой публикации, а исключительно для служебного пользования. Через 35 лет начались петровские реформы, в России практически полностью изменилась как структура армии, так и система государственного управления – так труд Котошихина потерял для шведов всякую актуальность. А шведский перевод книги в Стокгольмском государственном архиве был обнаружен только в 1837 году. В следующем году в библиотеке Упсальского университета был обнаружен и русский оригинал. И с тех пор эта книга является чрезвычайно востребованной историками, да и вообще всеми людьми, интересующимися допетровской Россией. Если человек не читал Котошихина, то разговаривать с ним о времени Алексея Михайловича просто не имеет смысла. Потому что в книге описаны многие тонкости русской жизни XVI века. Ученые отмечают ее некоторую тенденциозность, но в «развесистой клюкве» её никто не упрекал. И ведь самое смешное – такой востребованной она стала именно потому, что автор-перебежчик писал её по заказу серьезных иностранцев. То есть тех, кому была нужна реальная информация, а не байки про «дикую Россию». Ведь русскому автору, сидящему в Москве, просто не пришло бы в голову писать подобную книгу. Зачем писать про то, что всем известно? Ведь когда сегодняшний автор пишет, допустим, «в операции участвовали взвод спецназа и батальон ОМОНа» или «для решения вопроса пришлось обратиться в областной Комитет по культуре» – он не станет описывать, что это такое. Вот и тогда об очевидном не писали…

А иностранец просто не мог так разбираться в русской жизни, да и предубеждений по отношению к России у иностранцев всегда хватало… А вот Котошихин написал. И так бывает…

Царевич Алексей. Неудачная эмиграция