Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Большинство тогдашних революционеров «Катахезис» встретили с возмущением. Однако не прошло и нескольких лет, и появились террористы, которые признавали – а ведь Нечаевто был прав…

Тут я немного отвлекусь. Сегодня уже всем понятно, что политика – дело грязное и абсолютно аморальное. Она такой была всегда. Но социалисты середины XIX века как раз противопоставляли себя традиционной политике. Дескать, там все гады, а вот мы… Это потом русские революционеры усвоили китайскую мудрость: «Хочешь победить дракона – сам стань драконом». Потому и победили.

Дальнейшее известно. Нечаев, нагруженный агитационной литературой и мандатом, подписанным Бакуниным, отправился в Россию, где создал организацию «Народная расправа». Студенту Ивану Иванову методы Нечаева не понравились, он стал выступать против. Тогда Нечаев организовал его убийство, после чего снова оказался за границей.

Бакунин ко всей истории с убийством отнесся спокойно. «Друг наш Барон (Нечаев. – А. Щ.) отнюдь не добродетелен и не гладок, напротив, он очень шероховат, и возиться с ним нелегко. Но зато у него есть огромное преимущество: он предается и весь отдается, другие дилетантствуют, он чернорабочий, другие белоперчаточники; он делает, другие болтают; он есть, других нет; его можно крепко ухватить и крепко держать за какой-нибудь угол, другие так гладки, что непременно выскользнут из ваших рук; зато другие люди в высшей степени приятные, а он человек совсем неприятный. Несмотря на то, я предпочитаю Барона всем другим и больше люблю, и больше уважаю его, чем других».

Оказавшись за границей, Нечаев стал действовать в своем стиле, то есть исключительно нахально и не обращая внимания ни на что. К этому времени умер Герцен – и лидеру «Народной расправы» захотелось наложить лапу на остатки Бахметьевкого фонда. Деньги он получил. И стал снова клепать агитационный материал, несколько позже совместно с Огаревым попытался возродить «Колокол».

Тут я снова немного отвлекусь. Нечаева впоследствии обличали все кому не лень. И иногда зарывались. Так, к примеру, участница революционного движения А. Успенская в своих воспоминаниях приводит фразу, якобы сказанную Нечаевым: «Любить народ, это значит вести его на пулеметный огонь». Беда в том, что Нечаев умер до того, как появились пулеметы…[29] Вот и верь после этого мемуарам…

Впрочем, Нечаев развлекался неплохо. Его сподвижник Владимир Серебренников выкрал у Бакунина кое-какие документы. Чтобы, значит, иметь над ним власть. Нечаев прокомментировал это так:

«Ну, да! Это наша система, мы считаем как бы врагами и мы ставим себе в обязанность обманывать, компрометировать всех, кто не идет с нами вполне… Мы очень благодарны за все, что вы для нас сделали, но так как вы никогда не хотели отдаться нам совсем, говоря, что у вас есть интернац. обязательства, мы хотели заручиться против вас на всякий случай. Для этого я считал себя вправе красть ваши письма и считал себя обязанным сеять раздор между вами, потому что для нас не выгодно, что, помимо нас, кроме нас, существовала такая крепкая связь».

Бакунина тоже стало заносить. Он приходит к выводу, что наиболее революционной силой в России является «разбойный элемент». То есть уголовники.

«Да кто же у нас не разбойник и не вор? – уж не правительство ли? Или наши казенные и частные спекуляторы и дельцы? Или наши помещики, наши купцы? Я, со своей стороны, ни разбоя, ни воровства, ни вообще никакого противучеловеческого насилия не терплю, но признаюсь, что если мне приходится выбирать между разбойничеством и воровством восседающих на престоле или пользующихся всеми привилегиями и народным воровством и разбоем, то я без малейшего колебания принимаю сторону последнего, нахожу его естественным, необходимым и даже в некотором смысле законным».

Нечаев на пару с Огаревым попытался возродить издание «Колокола» – реально практически все материалы писал сам Нечаев. Он же стал направлять экземпляры в Россию почтой по адресам, которые брал из газетных объявлений. Расчет был не столько на то, что таким образом удастся кого-нибудь разагитировать. Замысел Нечаева был изощреннее. Он мыслил так – цензура скорее всего обнаружит «крамольное» вложение в письмо – и у адресатов будут неприятности. Они озлобятся на правительство… Кстати, в 50–70-х годах ХХ века такой же метод применяли радикальные антикоммунисты из Народно-трудового союза (НТС). Они своих целей откровенно не озвучивали, но, думается, расчет был на то же самое. Но об этой милой конторе рассказ впереди.