Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

«В первый же свой приезд за границу он доверил двум-трем товарищам из будущего заграничного представительства свои самые сокровенные планы в области террористической борьбы».

Для первого же, вышедшего за границею номера «Революционная Россия» Гершуни передал следующее лаконическое официальное заявление: «Признавая в принципе неизбежность и целесообразность террористической борьбы, партия оставляет за собою право приступить к ней тогда, когда при наличности окружающих условий она признает это возможным».

(В. М. Чернов)

Появился и Евно Фишелевич Азеф, агент Департамента полиции. Таковым он стал во время учебы в Германии – захотел подзаработать и предложил свои услуги. После окончания института инженер-электротехник Азеф вернулся в Россию и по заданию Охранного отделения внедрился в «Северную группу социалистов-революционеров». Отличился тем, что сдал жандармам типографию журнала «Революционная Россия».

Теперь он явился в Швейцарию со всеми необходимыми полномочиями – как представитель «северян».

Формально Партия социалистов-революционеров (ПСР) возникла в конце 1901 года. Её учредителями стали знакомые нам Чернов, Гершуни, Азеф и примкнувший к ним Михаил Рафаилович Гоц, представитель первого поколения народовольцев.

Вскоре в партию вошла «Аграрно-социалистическая лига» и другие эмигрантские народнические группы.

Итак, эсеры пошли по тому же пути, что и эсдеки. Центральный комитет и прочие структуры партии находились за границей – то есть вне досягаемости российских властей. Но понятно, что в эмиграции можно создавать что угодно. Требовалось:

– объединить единомышленников в России; – разработать привлекательную программу действий. А это было непросто. Социалисты-революционеры, как в России, так и в эмиграции, были сборищем кружков, где, конечно же, каждый имел собственное мнение. Им было труднее, нежели их главным конкурентам. У тех имелось «единственно верное» учение Маркса и «точка приложения» – рабочий класс.

У эсеров с учением было плохо, к тому же, вопреки распространенному мнению, они говорили не о крестьянстве, а о «народе». Что вообще-то довольно расплывчато. Да и вообще – ничего нового со времен народовольцев они не придумали.

И вот тут-то всплыла идея терроризма. Теоретически эсеры никогда не считали этот метод основным. Они полагали, что терроризм является всего лишь «одним из». Предполагалось одновременно создавать крестьянские комитеты, вести пропаганду среди крестьян и в армии – словом, готовить восстание. Но это было делом муторным. А вот терроризм решал все вопросы. Тут идейные расхождения никакой роли не играют. Надо стрелять – и всё. Как оказалось, идея была очень неплохо воспринята. Значительную роль тут сыграло входящее в моду ницшеанство. Казалось бы, при чем тут проповедник «духовного аристократизма» Фридрих Ницше, который любые социалистические идеи глубоко презирал? Так ведь терроризм – это как раз героическая идеология. Герой своей деятельностью подает пример «серой толпе» и таким образом изменяет мир. Это многим казалось привлекательным. Так, Борис Савинков никогда не скрывал, что ему глубоко безразлична аграрная программа эсеров да и вообще любая идеология. Он честно говорил: дескать, вы мне скажите, что вы там придумали насчет идеологии, я это запомню и буду повторять.

Недаром Плеханов в 1898 году, во время подъема неонародничества, выпустил работу «О роли личности в истории», в которой как раз резко критикует «героический» подход. Работа чисто теоретическая, о народниках да и вообще о политике там нет ни слова – одна философия. Но современники прекрасно понимали, куда ветер дует, – Плеханов «наезжал» на конкурентов.

Практически одновременно с партией была создана и Боевая организация (БО). Она была изначально «заточена» под терроризм. Сперва её возглавлял Гершуни, затем, после его ареста – Азеф. Подробно о её деятельности я рассказывать не буду – книга об эмиграции, а не о развлечениях эсеров на территории России. Но кое-что стоит отметить. БО изначально являлась абсолютно самодостаточной структурой, подчинявшейся ЦК. На самом деле она не подчинялась никому. Никто не требовал у боевиков отчета за потраченные деньги, не лез в их внутреннюю организацию. Хотя первоначально никакой реальной организации не существовало. Гершуни, наметив жертву «акции», отправлялся в нужный город и находил исполнителей среди местных товарищей. Что, кстати, сделало терроризму бешеную рекламу. От желающих вступить в боевики отбою не было.