Р
усский народ – самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю.Д
ля русского освободительного движения характерно то, что оно дорожит равенством более, нежели самой свободой. Оно готово предпочесть рабство частичному освобождению: между всеобщим равенством рабства и всеобщим равенством свободы оно не допускает середины. Оно не может мыслить иначе, как в форме всеобщности.Н
а коленях мы не согнемся.У
ж таковы мы, русские: сначала освобождаем руки и лишь в последнюю очередь – голову и сердце.…
Раболепство сильнее национализма, и от государя готовы принять даже истину.Р
усский народ – это сторукий исполин, скорее перенесет жестокость и надменность своего правителя, чем слабость его; он желает быть наказываем – но справедливо, он согласен служить – но хочет гордиться своим рабством, хочет поднимать голову, чтоб смотреть на своего господина, и простит в нем скорее излишество пороков, чем недостаток добродетелей!Н
аша публика – мещанин во дворянстве: ее лишь бы пригласили в парадно освещенную залу, а уж она из благодарности, что ее, холопа, пустили в барские хоромы, непременно останется всем довольной.Я
вижу слишком много освободителей, я не вижу свободных людей.Р
усский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот в земном устройстве. Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина.Д
а, много, слишком много нужно у нас бескорыстной любви к истине и силы характера, чтобы посягнуть даже на какой-нибудь авторитетик, не только что авторитет…Я
решительно не понимаю высшего требования внутренней свободы и не знаю, когда русский человек заявлял его. Чего нет вне, того и внутри нет, иначе внутреннее высказалось бы внешним.Н
арод безмолвствует.Н
ет на свете государства свободнее нашего, которое, наслаждаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшему указанию власти.В
людях, озлобленных горем, тлеет неугасимая ненависть ко всему, и, кроме зла, ничего не могут они видеть. Видят злое и, словно в жаркой бане, парятся в нем; как пьяницы вино – пьют желчь и хохочут, торжествуют. Впадают в дикое отчаяние и, воспаленные им, развратничают и всячески грязнят землю, как бы мстя ей за то, что родила она их и должны они, рабы слабости своей, до дня смерти ползать бессильно по дорогам земли.М
ы, русские, не понимаем еще, что такое гражданин, и считаем его зверем, мы чуждаемся действий публичных, да и не чувствуем охоты, не умеем заниматься общественными делами.Р
усский человек не достоин, конечно, тех глубин физического и духовного рабства, в которые сейчас Россия спущена…Н
ам же будет хуже, если наши блажные просьбы исполнят. Ну, попробуйте, ну, дайте нам, например, побольше самостоятельности, развяжите любому из нас руки, расширьте круг деятельности, ослабьте опеку, и мы… да уверяю же вас: мы тотчас же попросимся обратно в опеку.