Русская православная церковь в 1917 - 1927 годах

Между тем 10 июля была принята первая конституция Советской России, которая подтверждала отделение государства и школы от церкви и признавала за гражданами свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды (ст. 13). Вместе с тем монахи и священнослужители, как и некоторые другие категории граждан, лишались избирательного права (ст. 65).

Ответом властей на перечисленные меры Церкви стала инструкция Наркомюста от 24 августа 1918 года о порядке проведения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. Этим документом лишались прав юридического лица и подлежали закрытию все благотворительные, просветительские и иные общества, ограничивавшие круг своих членов людьми одного вероисповедания. Религиозные общества обязывались представить местным властям описи своего богослужебного имущества. Это имущество передавалось в пользование группам мирян числом не менее 20 человек. Фактически эти «двадцатки» мирян становились единственными органами верующего населения, с которыми власти соглашались иметь дело. Эти группы несли материальную ответственность перед государством за вверенные им богослужебные предметы. Все небогослужебное движимое и недвижимое имущество религиозных общин, а также метрические книги подлежали изъятию[10]. Эта инструкция сводила на нет все ухищрения церковной администрации по обеспечению за верующими хоть каких-то юридических прав на используемые ими храмы и священные предметы.

Это противостояние между Советской властью и Православной Церковью развивалось на фоне разгоравшегося пожара гражданской войны. Территория, подконтрольная большевикам резко сокращалась. Запад страны был оккупирован Германией и Австрией, на Юге действовали армии Деникина и казаки Краснова. В Сибири после чехословацкого мятежа возникло несколько антибольшевистских правительств, а осенью 1918 года власть там захватил адмирал Колчак, на Севере высадились англичане и вскоре возникло местное правительство генерала Миллера, на Северо-Западе действовал генерал Юденич.

Территории, занятые интервентами и белыми генералами были не только губерниями России, но и епархиями Православной Церкви. Белые генералы вели войну под знаменами великорусского национализма и верности православию. На их знаменах изображались лики святых, своих сторонников они призывали идти в бой «за поруганную веру». При полках, эскадронах и батальонах белых армий содержались войсковые священники. Все это резко контрастировало с открытой антицерковностью большевиков. Поэтому не приходится удивляться тому, что во многих приходах с нетерпением ожидали появления «белого воинства». Часто смена власти сопровождалась колокольным звоном и торжественными молебнами, как это произошло, например, при высадке интервентов в Мурманске. Однако не стоит излишне доверять «религиозным» декларациям белых генералов. Для большинства из них это был лишь пропагандистский ход. Торжественные встречи со стороны духовенства часто устраивались им по распоряжениям их же подчиненных. Это, однако, не меняет того факта, что очень значительная часть Церкви и в первую очередь епископата на занятых белыми территориях открыто встала на их сторону. На территориях, занятых белыми армиями, организовывались единые органы церковного управления. В ноябре 1918 года в Томске состоялось Сибирское церковное совещание, которое образовало Высшее Временное Церковное Управление. В мае 1919 года в Ставрополе, в тылу у Деникина, состоялся Юго-Восточный русский церковный Собор. На нем также как и в Томске было образовано Высшее Временное Церковное Управление. Впоследствии этот орган стал основой для так называемого «карловацкого» синода. Почетным председателем этого Управления стал митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), бывший кандидат в Патриархи.

Что касается руководства РПЦ в Москве, то оно старалось продемонстрировать известный нейтралитет по отношению к воюющим сторонам. Весной 1918 года Патриарх Тихон отказался дать благословение не только деникинской Добровольческой армии, но и личное тайное благословение кому бы то ни было из участников белого движения, о чем просил его князь Г. И. Трубецкой.

Однако оставаться последовательно нейтральным руководству Церкви удавалось не всегда. 5 (18) марта 1918 года Патриарх в специальном послании решительно осудил Брестский мир, который он счел позором для России.