Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века

Интересно, – замечает по этому поводу исследователь, – что указ подписан не митрополитом Антонием (Храповицким), а временно исполняющим обязанности председателя Синода – архиепископом Феофаном (Быстровым), который, очевидно, и был главным инициатором создания «собственной» семинарии Синода в Болгарии[1084].

На заседании 7 февраля 1924 года обсуждался вопрос о поиске подходящего помещения для организации Русской духовной семинарии в Болгарии. Управляющему русскими православными общинами в Болгарии Преосвященному Серафиму, епископу Дубенскому, было поручено принять зависящие от него меры к передаче в его распоряжение зданий на Шипке, выстроенных Россией для духовной семинарии, или Русский Ямбольский монастырь[1085].

Вскоре по решению Синода для участия в переводных экзаменах в Пастырско-богословское училище был командирован архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский). От результатов этой поездки, очевидно, также зависело решение вопроса о том, будет ли создаваться духовная семинария при храме-памятнике на Шипке. По возвращении владыка Анастасий представил Синоду докладе на 20 страницах, который был выслушан на заседании Синода 30 августа 1924 г. В нем, например, говорилось, что почти все студенты были зачислены на второй курс, поскольку имели дипломы средних учебных заведений[1086]. Характеризуя материальную сторону жизни училища, владыка Анастасий отмечает, что главной «болезнью» школы является бедность. В докладе архиепископа Анастасия, в частности, говорилось об учащихся:

Трудясь неустанно с утра до вечера, они, однако, не обеспечены всем необходимым. Часто, ложась спать, они не знают, будут ли иметь пропитание на будущий день. Особенно они нуждаются в одежде, чтобы приобрести ее, они вынуждены по временам прерывать занятия и идти на заработки по окрестным селениям. Вообще, бедность – это главная болезнь школы, благодаря ей последняя не может шире развернуть свою деятельность и привлечь к себе полный комплект учащихся и необходимый состав преподавателей. Весь годовой доход школы едва ли превышает 20 000 левов.

По словам епископа Дамиана, училище «существует только благодаря интенсивному хозяйству, усиленному труду учащих <…> и частично благотворителям». Архипастырь был вынужден ограничить число воспитанников, так как монастырь мог прокормить только 18 человек и то от их собственных трудов. Труд был для учащихся обязательным. Все обязанности по хозяйству и уборке лежали исключительно на воспитанниках. Кроме того, все находившиеся в семинарии обучались различным ремеслам на черный день. Епископ Серафим (Соболев) писал, что училище сдает в аренду 2/3 своей земли, а остальную обрабатывает самостоятельно.

Это обстоятельство, – писал епископ Серафим, – заставляет учеников значительную часть учебного времени, продолжающегося круглых год, посвящать физическому труду для своего пропитания».

Монастырь имел виноградники, за которыми ухаживали воспитанники. Они же производили на продажу вино и ракию. Монастырь из-за своей бедности не мог предоставить преподавателям жилье, и они были вынуждены приезжать для лекций издалека, порой один раз в неделю, а иногда и раз в две недели[1087].

В целом отчет архиепископа Анастасия положительно оценивает деятельность училища. Архиерейский Синод принял решение озвучить этот доклад на предстоящем Архиерейском Соборе.

В дальнейшем епископ Дамиан просит Синод «сделать зависящее распоряжение о высылке мне определенной суммы из Ямбольского монастыря за настоящий 1924 г. Как заявлено на Соборе, мне необходимо получать не части, по месяцам, а круглой суммой ввиду заготовки продуктов на зиму»[1088]. Из этой фразы, как полагает современный исследователь, можно сделать вывод, что Архиерейский Собор РПЦЗ признал училище епископа Дамиана и придал ему официальный статус внутри РПЦЗ в качестве Русского Пастырско-богословского училища в Болгарии, а также принял решения по материальному обеспечению школы[1089].