Русская Православная Церковность. Вторая половина XX века

Но бессердечие, проявленное к Максиму Греку, — ничто по сравнению с кострами, на которых сжигали в Москве и Новгороде еретиков сразу же после Собора 1504 г Протесты против этого зверства, звучавшие из глубины приволжских лесов со стороны «заволжских старцев», в т.ч. Вассиана Косого (из рода бояр Патрикеевых) и святого Нила Сорского, были оставлены без внимания, и в истории нашей Церкви появилась страница такая же печальная, как и та, где записаны деяния инквизиции на Западе. Полтора столетия спустя количество таких страниц умножилось — на костер повели уже не еретиков, а православных людей, коими были старообрядцы. Но и заглядывая в глубь веков, мы находим подвергшихся запоздалому прославлению великих страдальцев, принявших гонения отнюдь не от язычников, а от своей же Церкви. Такова судьба святого Иоанна Златоуста, который, будучи осужден Поместным Собором в Дубе, при пособничестве церковных властей (архиепископ Александрийский Феофил и др.) был византийским императором Аркадием дважды отправлен в ссылку. Великий подвижник скончался на Кавказе в конце 407 г. после тяжелейших испытаний.

Можно ли считать, что Церковь не несет ответственности за все эти и многие другие злодеяния? Допустимо ли, как это обычно бывает в церковных кругах, все объяснять «ошибками», заблуждениями и хотя бы даже грехами отдельных церковных деятелей? Ведь, наверное, принятие соответствующих решений и приговоров сопровождалось традиционными для соборов словами: «Изволися Духу Святому и нам!»

Кроме аспекта нравственного, непогрешимость, приписываемая Церкви, имеет еще другой аспект, который можно назвать вероучительным, имеющим преимущественно догматический характер [43]

Уверенность в вероучительной непогрешимости Церкви может быть обоснована обещанием Христа послать Своим ученикам Духа Утешителя, Который наставит их на всякую истину (Ин 15:26). Однако ни в этих словах Спасителя, ни в описании евангелистом Лукой события Пятидесятницы, мы не находим указания на конкретного носителя этой непогрешимости.

Римско–католическая Церковь со сравнительно недавнего времени, а именно с 1870 г когда состоялся 1 Ватиканский Собор, признала такого рода непогрешимость за римским первосвященником в тех случаях, когда он провозглашает вероучительные истины «ех cathedra», т.е. в качестве земного главы Церкви, унаследовавшего это высочайшее звание на земле и соответствующие полномочия от апостола Петра.

В православии такая безошибочность или, пользуясь утвердившейся терминологией, «непогрешимость» приписывается церковным сознанием церковным соборам, в первую очередь вселенским. Хотя соответствующее учение не догматизировано, однако православный человек (как и католик) смотрит на Вселенский Собор как на воспроизведение и продолжение события Пятидесятницы, как на церковное собрание, где действием Святого Духа осуществляется обетование Иисуса Христа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18:20).

Понимание вероучительной непогрешимости Церкви как дарованной содействием Святого Духа безошибочности соборных деяний резко противоречит истории самих соборов, многие решения которых или отменялись более поздними соборами, или были оставляемы в нарочитом пренебрежении.

Соответствующие примеры уже приводились выше: принятие в 451 г. Халкидонским Вселенским Собором догматических определений, начисто опровергающих принятые всего два года ранее определения так называемого «разбойничьего» Ефесского Собора, оказавшиеся под спудом определения Московского Собора 1551 г. («стоглавого») и др.

Существует и в текущем столетии широко распространился взгляд на народное благочестие как на некое орудие промысла Божьего, придающее Церкви вероучительную непогрешимость. Согласно этому взгляду, хранителем и гарантом истины являются в Церкви не римский первосвященник, не церковная иерархия и не Соборы, хотя бы даже «вселенские», а «народное благочестие», т.е. общественно–церковное сознание, якобы предотвращающее утверждение и тем более господство в Церкви ересей и лжеучений.

В качестве примера обычно приводится судьба объединительных решений Ферраро–Флорентийского Собора 1438 г. На этом соборе, как известно, произошло каноническое объединение Восточной и Западной Церквей, находившихся в разобщении с 1054 г. Но объединительное решение Собора, принятое всеми его участниками, за исключением одного представителя Восточной Церкви, не было реализовано, т.к. уже в 1453 г. т.е. спустя всего пятнадцать лет, Константинополь пал жертвой мусульманских полчищ, что на много столетий ослабило и изменило структуру восточного христианства, сместив его центр из Византии в Россию.