Правдин.
Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное?Митрофан.
Дверь, котора дверь?Правдин.
Котора дверь! Вот эта.Митрофан.
Эта? Прилагательна.Правдин.
Почему же?Митрофан.
Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.Стародум.
Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку?Митрофан.
И ведомо.Г-жа Простакова.
Что, каково, мой батюшка?Простаков.
Каково, мой отец?Правдин.
Нельзя лучше. В грамматике он силен.Милон.
Я думаю, не меньше и в истории.Г-жа Простакова.
То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.Скотинин.
Митрофан по мне. Я сам без того глаз не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне историй. Мастер, собачий сын, откуда что берется!Г-жа Простакова.
Однако все-таки не придет против Адама Адамыча.Правдин
Митрофан.
Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство.Правдин.
А! так этой-то истории учит вас Вральман?Стародум.
Вральман? Имя что-то знакомое.Митрофан.
Нет, наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать.Г-жа Простакова.
Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью.Правдин.
Да не у ней ли оба вы учились и географии?Г-жа Простакова
Митрофан
Г-жа Простакова
Митрофан
Г-жа Простакова
Правдин.
География.Г-жа Простакова
Митрофан.
Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.Г-жа Простакова
Правдин.
Описание земли.Г-жа Простакова
Стародум.
На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь.Г-жа Простакова.
Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.Стародум.
О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.Г-жа Простакова.
Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?Стародум.
Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную кончину.Скотинин.
Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него и не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел; а какова была голоушка!Правдин.
Что ж такое?Скотинин.
Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?Милон.
Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого.Стародум
Г-жа Простакова.
Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами и в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же братья тотчас выберут еще в какую-нибудь должность.Стародум.
А кто посмышленее, тот и не откажет быть полезным своим согражданам.Г-жа Простакова.
Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой.