Русская религиозная философия

Что такое идея Богочеловечества? Бог не один творит мир, а человек участвует в мировом творении. Здесь возникает колоссальная ответственность. И слово Богочеловечество для него не случайно, оно ведь взято из церковного обихода. Ибо для нас Иисус Назарянин есть Богочеловек, а раз Он Богочеловек, значит, Он освящает самим фактом Своего пребывания (пребывания Бога) на земле земной труд, земную жизнь, земную человеческую личность.

Размышляя о судьбах своего отечества, которое Соловьев очень любил, и полемизируя со славянофилами (с которыми у него было много общего, он признавал многие их предпосылки), он хотел для своей страны не просто силы, мощи государственной, а чего‑то иного. Об этом Соловьев говорит в своем стихотворении, которое называется «Ех oriente lux» («Свет с Востока»). Начинается это стихотворение картиной столкновения двух миров: на Грецию движется (около 500 г. до P. X.) огромное войско завоевателя Ксеркса. Греческое войско немногочисленно и не может ему противостоять в открытом бою, но греки хитростью заманивают воинов Ксеркса в узкое Фермопильское ущелье. Персы не могут в нем развернуться во всей своей мощи, и там их встречает царь Леонид со своими воинами, их всего было 300 человек. (У нас лет десять назад шел фильм о них «Триста спартанцев», молодежь, я думаю, его смотрела.) Греки не дали пройти гигантской армии Ксеркса, все они умерли в этом ущелье, и Ксеркс, не зная, сколько там еще стоит воинов противника, вынужден был повернуть. Для Соловьева это историческое событие двух с половиной тысячелетней давности стало символом столкновения двух миров. И поэтому он начинает свое стихотворение такими словами:

«С Востока свет, с Востока силы!»
И, к вседержительству готов,
Ирана царь под Фермопилы
Нагнал стада своих рабов.
Но не напрасно Прометея
Небесный дар Элладе дан.
Толпы рабов бегут, бледнея.
Пред горстью доблестных граждан.

Это стихотворение о борьбе Востока и Запада Соловьев заключает призывом к отечеству:

О Русь! в предвиденье высоком
Ты мыслью гордой занята;
Каким ты хочешь быть Востоком:
Востоком Ксеркса иль Христа?

Востоком деспотии, насилия, подавления, хотя и при внешней мощи, — или духовной силой в первую очередь? Для него это было очень важно, потому что духовная сила всегда стояла впереди.

Трагически развиваются события общественно–литературной жизни В. С. Соловьева. Он выступает с докладом на тему о средневековом мировоззрении. Доклад вызывает бурную реакцию, в газетах его поливают грязью! Богословы считают его почти отступником от христианства. Начинается отвратительная травля. Казалось бы, ну что такого могло быть страшного в докладе о средневековом миросозерцании? А дело вот в чем. Соловьев впервые ясно сказал: не думайте, что Средние века — время торжества христианства! Средневековый строй и порядок был ублюдком, который соединил в себе христианские формы и языческие понятия. Более того, в силу этого обстоятельства позднее, когда нехристианская мысль стала говорить о свободе, о достоинстве личности, о том, что унижение человека — это зло, она, отвергая христианство, на самом деле служила его идеалу. И Соловьев бросил смелую мысль. Он говорил: кто отменил пытки, кто запретил инквизицию — христиане или нет? Нет, не христиане. Это был очень острый и суровый вопрос, над которым, если думать честно, то думать было трудно. И я понимаю, почему на Соловьева так взъелась пресса, да и многие другие…

Когда Соловьев жил в Лавре, в Сергиевом Посаде, он чувствовал себя спокойнее. Он писал, что монахи очень за ним ухаживают, хотят, чтобы он принял постриг. «Но я дешево не продамся», — шутил он. Его, действительно, как ученого тянуло остаться в монастыре, тем более что жизнь его была такой аскетичной, и заниматься наукой. Только наукой. Но этот соблазн он преодолел.

Невозможно перечислить, что он делал и в каких направлениях. Он писал об экологическом кризисе, о поэзии Тютчева… О чем бы он ни писал, там всегда была глубокая, интересная мысль. Скажем, один греческий епископ публикует древнехристианский трактат (I‑II вв.). Соловьев дает его в переводе своего брата и снабжает комментариями. Это не просто ученые комментарии, а это целая бомба! Потому что он показывает, как было в первоначальной Церкви и что изменилось потом. И всегда ли к лучшему, — ставит он вопрос. Церковным реформатором он быть не собирался, но вопросы эти ставил.