Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).

Соединенные силы Польши и Литвы уже дали себя почувствовать Ордену. Трудно пришлось бы Новгороду, если б эти силы обратились на него. Сам несчастный князь-изгнанник, Феодор Юрьевич, добровольно выручил новгородцев: "Братья мои и друзья, новгородцы! — сказал он на вече: — вы меня держали в мое безвременье и кормили меня: Бог вам воздаст за это. Теперь поднимается из-за меня брань и кровопролитие! Не вступайте за меня с Витовтом з нелюбье. Отпустите меня туда, куда мне Бог путь укажет". И он уехал из Новгорода с плачем. И миновала Новгород на то время опасность. Но в 1428 году Новгород испытал покушение со стороны Литвы. Подобно как некогда Ольгерд придрался к нему за то, что его обругали "псом , Витовт, всю жизнь стремившийся к образованию независимого литовско-русского государства, думавший одно покорить, другое подчинить, прикрывал свои политические замыслы на Новгород предлогом, что его новгородцы обругали изменником и бражником. Он вошел в Новгородскую землю с войском и осадил Пор-хов. Летописцы наши передали этот поход в эпических образах. "Было, — говорят они, — у Витовта много пушек, тюфяков и пищалей; одним словом огнестрельное оружие у него было, а оно в то время по своей новизне наводило ужас. Какой-то хитрец мастер немчин Микола изготовил страшной величины пушку и дал ей название галка. Каждый день везли ее на сорока конях с утра до обеда, на сорока других с обеда до полудня, на сорока иных с полудня до вечера. Литовская рать подошла к Порхову. Каменные стены его были толсты; возвышалась крепкая стрельница; в средине воднимался из-за стены храм св. Николы. "Не только разобью стрельницу, — сказал немец-мастер, — и каменпаго Николу в городе зашибу". Микола как выстрелил из своей галки, так и стрельницу вышиб из основания, и зубцы на стене посбивал, и у св. Николы переднюю и заднюю стену прошиб; а священник у св. Николы в это время служил обедню и цел он остался, а ядро, как дошло до алтаря, обратилось назад и немчина Миколу за его похвальбу разорвало так, что ни тела, ни костей его не нашли; только и осталось от него, что кусок его кабота". Нет нужды объяснять, что эта легендла выдумана уже значительно позже события. На самом деле Витовт так прижал Порхов, что порховнчи стали просить мира. Вышли к литовскому великому князю посадник Григорий Кириллович Посахио, да Исаак Борецкий, и предложили окуп. Витовт рассудил, что взять деньги без больших трудов и без потерь — недурно, и согласился па пять тысяч рублей. Но за эти деньги он пощадил один Порхов и считал себя в праве разорять другие новгородские земли, а потому и готовился идти далее, поближе к Новгороду, как вдруг приезжают в его лагерь под Порховым архиепископ Евфимий с новгородскими послами. Они просили мира. Витовт потребовал с них еще пять тысяч рублей. Новгородцы согласились. Что касается до пленных, то литовцы не отпускали их без выкупа: Витовт, взявши десять тысяч, не считал себя обязанным отпускать их за эти деньги, которые платились собственно за то, чтобы вперед не разорять Новгородской Земли. Владыка заплатил еще тысячу рублей за пленных. "Вот это вам, новгородцы, за то, — сказал Витовт, — чтоб не называли меня изменником, да бражником". Чтоб выплатить по уговору Витовту все деньги, Новгород принужден был назначить по всей своей волости поголовный налог по рублю с десяти человек.

Новгород продолжал принимать разных князей. В 1419 году он не побоялся дать убежище опальному брату великого князя, Константину, который жил там два года, до тех пор, пока не помирился с братом.

По смерти великого князя Василия Димитриевича, в 1425 году, домашние распри между князьями московского дома препятствовали московскому самовластию энергически вести подкоп под независимость Великого Новгорода. Новгород не оставлял прежнего беспристрастия, давал убежище лицам всякой проигравшей стороны. В 1434 году великий князь, низложенный с престола, должен был искать приюта, — он нашел его в Новгороде; но после, в том же году, Новгород принял врага великого князя, Василия Косого. За это гостеприимство Косой заплатил Новгороду тем, что, возвращаясь оттуда со своей дружиной, ограбил Бежецкий-Верх и побережье Меты. Великий князь, получив княжение, согласился заключить с Новгородом вечный мир, отступился ото всех давних отцовских и дедовских притязаний, а новгородцы отступились княжщины, т.е. доходов, которые издавна отдавали великому князю. С обеих сторон выслали людей для точного размежевания границ. Но великий князь, по обычаю предков, не сохранил мира [31]; в 1437 году новгородцы добровольно дали ему черный бор по торжковской волости; а он все-таки в 1441 году начал войну. Поводом к ней было, кажется, то, что новгородцы, не вмешиваясь в княжеские усобицы, допустили смертельному врагу Василия Васильевича Шемяке пробраться к Бежецкому-Верху; а когда он просил позволения приехать в Новгород, вече отвечало: — "Хочешь, приезжай к нам и мы тебе рады; не хочешь, ступай туда, где тебе любо".