Русская революция. Агония старого режима. 1905-1917

Поведение Распутина было столь вызывающим, потому что он ощущал себя стоящим над законом. В марте 1915 года шеф корпуса жандармов В.Ф.Джунковский осмелился доложить царю о том, что его агенты подслушали, как во время обеда в московском ресторане «Прага» Распутин хвастался, будто «может сделать, что захочет», с императрицей. В «благодарность» Джунковский был снят с должности и отправлен на фронт. После этого случая в полиции сочли более благоразумным держать порочащую Распутина информацию при себе. Льстецы и карьеристы, ищущие повышений по должности, стлались перед ним, честным патриотам грозила немилость, если они вызывали его недовольство. Гучкова и Поливанова, столько сделавших для возрождения русских военных усилий после разгрома 19.15 года, держали от двора на безопасном расстоянии, а Поливанову неприязнь Распутина стоила в конце концов должности. И то, что бразды правления всей страны оказались в руках такого шарлатана, более всего оскорбляло чувства монархистов.

Отношение царя к Распутину было двойственным. Он говорил Протопопову, что если сначала не принимал его во внимание, то со временем «привык» к нему¹⁰². Впрочем, Николай редко виделся со «старцем», предоставляя его императрице, которая принимала Распутина чаще всего в обществе Вырубовой. Коковцову в 1912 году царь говорил, что «лично почти не знает «этого мужичка» и видел его мельком, кажется, не более двух-трех раз, и притом на очень больших расстояниях времени»¹⁰³. И все же царь не желал выслушивать никакой критики в адрес Распутина, считая это «делом семейным» (une affaire de famille), как он заявил однажды Столыпину, запрещая когда-либо впредь касаться этой темы¹⁰⁴. «Семейным» это дело было в том смысле, что Распутин будто бы обладал уникальной способностью затворять кровь и облегчать страдания наследника, болезнь которого оставалась вечной и неизбывной болью родителей. Дети в царской семье вообще были очень привязаны к «старцу». Однако царь твердо стоял на одном: Распутин не должен касаться политики¹⁰⁵.

К концу 1916 года у правящей четы сложилось убеждение, что оппозиция, стремящаяся свергнуть их с престола, нападает на их избранников и друзей исключительно в силу принципа: любой, на ком останавливался царственный выбор, каковы бы ни были его действительные заслуги, обречен подпасть под обстрел оппозиции. Но истинной мишенью была сама царская чета. Что это именно так, царственным супругам пришлось убедиться на примере Протопопова, которого назначили как раз с целью угодить оппозиции, но едва лишь он вступил в должность, как оппозиция набросилась на него. Царица писала мужу: «Помни, что дело не в Протоп. или X, Y, Z. Это — вопрос о монархии и твоем престиже, которые не должны быть поколеблены во время сессии Думы. Не думай, что на этом одном кончится: они по одному удалят всех тех, кто тебе предан, а затем и нас самих»¹⁰⁶.

Когда Родзянко пытался убедить царя, что Протопопов «сумасшедший», царь, усмехнувшись, заметил: «Вероятно, с тех пор, как я сделал его министром»¹⁰⁷. То же было и с Распутиным. Александра Федоровна, и до некоторой степени ее супруг, были убеждены, что враги обижают их «Друга» только для того, чтобы задеть их самих.

Влияние Распутина достигло высшей точки в конце 1916 года, после неудачной попытки подкупить его. Думские лидеры, как известно, поставили Трепову условием сотрудничества отставку Протопопова. Трепов сообщил Протопопову, что предпочел бы, чтобы он отказался от своего поста и возглавил министерство торговли. Узнав об этом, Распутин решил, что это происки Трепова—Родзянко, и вместе с императрицей вступился за Протопопова¹⁰⁸. Протопопов остался на месте. Этот случай убедил Трепова, что, пока Распутина не удалят, он не сможет исполнять своих обязанностей. Распутин брал взятки направо и налево, и это было известно: один лишь Протопопов платил ему ежемесячную субсидию в тысячу рублей из фондов департамента полиции¹⁰⁹. Решился и Трепов предложить ему «отступного», чтобы раз и навсегда покончить со всеми взятками. При посредничестве своего родственника, генерала А.А.Мосолова, который ходил в собутыльниках Распутина, он предложил ему 200 тыс. рублей единовременно и постоянное месячное жалованье, если тот вернется в Сибирь и перестанет вмешиваться в политику. Распутин пообещал обдумать предложение, сам же, почуяв удобный случай расправиться с Треповым и повысить свою репутацию при дворе, сообщил обо всем императрице. Для Трепова это было началом конца¹¹⁰. И насколько престиж Трепова при дворе упал, настолько же возвысился престиж Распутина, ибо теперь он на деле доказал, что он есть тот самый «неподкупный человек из народа».