Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918

Как только началась война, парламентарии-социалисты и Четверного согласия, и Четверного союза изменили своим обетам. Если летом 1914 года они страстно выступали за мир и выводили массы демонстрантов на улицы в знак протеста против надвигающейся войны, то с началом военных действий присмирели и стали голосовать за военные бюджеты. Особенно болезненным оказалось предательство немецких социал-демократов: у них была самая сильная партийная организация в Европе и они составляли костяк Второго интернационала; то, что их парламентская группа единогласно проголосовала за военные кредиты, оказалось оглушительным и почти смертельным ударом по Социалистическому интернационалу.

Русские социалисты отнеслись более серьезно к своим обязательствам перед Интернационалом, так как, в отличие от западных товарищей, не пустили еще глубоких корней в своей родной стране, не испытывали патриотических чувств и знали к тому же, что у них нет другого способа захватить власть, чем воспользовавшись «экономическим и политическим кризисом, созданным войной», как о том говорилось в резолюции Штутгартской конференции. За исключением таких патриархов социал-демократического движения, как Плеханов и Л.Г.Дейч, а также ряда социалистов-революционеров, в которых бряцание оружием вызвало патриотический подъем (Савинков, Бурцев), большинство светил русского социализма остались верными антивоенным резолюциям Интернационала. Депутаты от социал-демократов и трудовиков продемонстрировали это, когда единогласно проголосовали в Четвертой государственной думе против военных кредитов, — никто из европейских парламентариев, кроме сербов, так не поступил.

Немедленно по приезде в Швейцарию Ленин набросал программное заявление, которое называлось «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне»¹²⁴. Обвинив лидеров немецкой, французской и бельгийской социал-демократии в предательстве, он предложил бескомпромиссно радикальную платформу. Статья шестая «Задач» содержала следующее положение: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России и разжигающих национальную вражду для усиления гнета великорусов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии». [Ленин. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 6. То, что Ленин придает столько значения «угнетению» Украины Россией, может объясняться, хотя бы частично, его финансовой зависимостью от австрийского правительства. Он не требовал освобождения Украины из-под австрийского владычества.]. Ни один из европейских социалистов не высказывал публичного пожелания, чтобы его страна потерпела поражение в войне. Выступление Ленина в пользу поражения России в войне неизбежно навлекло на него обвинение в том, что он агент немецкого правительства. [Именно в этом его обвинял жандармский генерал Спиридович, обычно очень хорошо осведомленный. Он заявлял, не приводя доказательств, что в июне и июле 1914 года Ленин дважды ездил в Берлин для выработки совместно с немцами плана подрывной деятельности в тылах русской армии, за осуществление которого ему должны были заплатить 70 млн. марок (Спиридович. История большевизма. С. 263—265)].

Практические выводы ленинского заявления о войне содержались в седьмой, заключительной статье тезисов. В ней он призывал к усиленной агитации и пропаганде в среде военных и гражданских служащих воюющих сторон с целью развязывания гражданской войны против «реакционных и буржуазных правительств всех стран». Тиражи этого текста были тайно ввезены в Россию, что дало повод царскому правительству закрыть в ноябре «Правду» и арестовать большевистскую фракцию в Думе. Одним из адвокатов, защищавших большевиков по этому делу, был А.Ф.Керенский. Обвинение в государственной измене, которое могло стоить большевикам жизни, им предъявлено не было, их приговорили к ссылке, что практически вывело партию из игры вплоть до февральской революции.

Основой упор в своей программе Ленин делал на то, что социалисты должны были не добиваться прекращения военных действий, но использовать их в своих интересах: «Лозунг мира, по-моему, неправилен в данный момент. Это — обывательский, поповский лозунг. Пролетарский лозунг должен быть: гражданская война»¹²⁵. Так он писал еще в октябре 1914 года и оставался верен этой формулировке до самого конца войны. Конечно, для него, жившего в нейтральной Швейцарии, это было куда безопаснее, чем для его соратников на территории воюющей России.