Русская революция и «немецкое золото»

Высказанные опасения полностью подтвердились. После недельного ознакомления с документами Харпер и Джеймсон (Кулидж в этом участия не принимал) сделали заявление о том, что большинство из них определенно подлинные и что в остальных не содержится ничего такого, «что несомненно исключало бы мнение об их подлинности»[718]. Представляется, что даже при беглом изучении этих материалов Харпер и Джеймсон не могли не усомниться в их подлинности. Как потом установил американский исследователь К. Лэш при изучении совокупности материалов, относящихся к пресловутым «сиссоновским документам», в том числе и личного архива Харпера, американские эксперты при первом же знакомстве с этими материалами пришли к выводу о том, что они не подтверждают строящихся на них обвинений большевиков в тайных связях с Германским генеральным штабом. Но это явно не устраивало американское правительство, которое, полагая, что подобное мнение специалистов не будет содействовать «эмоциональному подъему, необходимому для мобилизации наших сил в ведущейся борьбе»[719], настояло на прямо противоположном заключении. Сам Харпер впоследствии оправдывал свою неблаговидную позицию тем, что в действительности Ленин «был в десять раз опаснее, чем если бы его представили германским агентом»[720] (!?) Более определенно он высказался в той части своих воспоминаний, которая была опущена при их публикации. «Мой опыт с документами Сиссона, – писал Харпер, – ясно показал то давление, которому подвергаются профессора во время войны… для профессора невозможно было не внести свой вклад в развитие военного духа, даже если это было сопряжено с необходимостью заявлений определенно пристрастного характерам»[721].

Подписанное Харпером и Джеймсоном заключение об аутентичности «документов Сиссона» было передано по радио и распространено Комитетом общественной информации в американской печати. Срочно было предпринято новое издание скомпрометированных документов, в подлинности которых читателя теперь уверяло помещенное здесь же авторитетное заключение американских историков. Но убедить общественное мнение США правительству так и не удалось. Либеральная пресса по-прежнему выражала сомнение в подлинности документов Сиссона, осуждала подписавших заключение Харпера и Джеймсона за сделку со своей совестью и дискредитацию профессиональной чести американских историков. Пропагандистское назначение опубликованных материалов о германо-большевистском заговоре аргументированно раскрыл Джон Рид, находившийся в 1917 г. в революционной России[722].

В феврале 1919 г. «документы Сиссона» были опубликованы в США на русском языке под названием «Немецко-большевистская конспирация», но, судя по тому, что советские исследователи в течение длительного времени могли получить в спецхранах центральных библиотек лишь вариант на английском языке, можно предположить, что это издание либо тогда не дошло до Советской России, либо тщательно скрывалось от не в меру пытливых историков. И это объясняет тот парадоксальный факт, что наше массовое историческое сознание, познакомившееся с «документами Сиссона» в 90-е гг. в переложении доверчивых публицистов, журналистов и даже некоторых историков, восприняло все за чистую правду. Между тем опубликованная на Западе и у нас критическая литература, посвященная «документам Сиссона», не дает серьезных оснований для доверчивого к ним отношения. Интересно, что в 1919 г. эти документы были подвергнуты критике в Германии, где вышла специальная брошюра с предисловием одного из лидеров социал-демократической партии Ф. Шейдемана, входившего тогда в состав германского правительства. Уже тогда в ней было доказано, что немецких военных учреждений, от имени которых якобы исходили опубликованные документы, не существовало в природе, их бланки и печати являются фальшивыми, а фамилии офицеров, подписи которых стоят под этими документами, не значатся в немецких списках[723].

Таким образом инициаторам публикации «документов Сиссона» пришлось с самого начала обороняться от назойливых критиков как в самих США, так и за их пределами, и потому они тщательно оберегали их «оригиналы», которые хранились в сейфе у президента Вильсона.