Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905 — 1917

В первой половине ноября 1916 года царь практически уступил революционным требованиям; окружающим он казался в те дни подавленным и безразличным⁹⁵. И если бы русские либеральные политики могли трезво оценить положение, они бы убедились, что — по сути, если и не по форме, — они в общем-то получили то, чего добивались. Изгнав без достаточных оснований Штюрмера, заменив его премьер-министром, сочувствующим программе Прогрессивного блока, не распустив мятежную Думу, а предоставив ей возможность работать, царь сдался перед оппозицией. Но оппозиции, уже почуявшей запах крови, этого было недостаточно.

Несмотря на все свои благие намерения, Трепов мало преуспел. 19 ноября, когда возобновились заседания Думы, он обратился к ней с программной речью. Левые, предводительствуемые Керенским и Чхеидзе, встретили его оскорбительными выкриками, и в течение сорока минут он не мог промолвить ни слова. [Дякин. Русская буржуазия. С. 251. Самых крикливых, и среди них Керенского и Чхеидзе, Родзянко на пятнадцать дней отстранил от работы в Думе.]. Когда порядок наконец был восстановлен, он произнес примирительную речь, весьма напоминавшую по духу и содержанию столыпинские выступления в Думе. Он обещал положить конец беззаконию. Он просил помощи: «Забудем старые споры, отложим распри… От лица правительства я прямо и открыто заявляю, что оно исходит из желания посвятить свои силы на совместную с законодательными установлениями положительную реальную работу»⁹⁶.

Обязанность патриотов — не разрушать правительство, но укреплять его. Трепов воспользовался случаем, чтобы сообщить, что союзники пообещали России Константинополь и Черноморские проливы.

Все его усилия были тщетны. Постоянно прерываемый и сбиваемый с толку, Трепов распинался перед аудиторией, не желавшей идти на примирение: получив в жертву Штюрмера, она требовала теперь головы Протопопова. Когда Трепов закончил, слово попросил Пуришкевич. Приветствуемый социалистами, этот крайний монархист потребовал, чтобы правительство «прекратило продавать Россию немцам» и избавилось от Распутина и «распутинщины».

На последующих заседаниях признаков охлаждения страстей тоже не наблюдалось. Радикальные депутаты, не сдерживаемые теперь уже почти никакими запретами, открыто призывали страну к бунту. Меньшевики и другие социалисты покинули Думу 2 декабря, когда Прогрессивный блок единодушно одобрил отказ правительства принять предложение Германии о заключении сепаратного мира. Две недели спустя Керенский призвал население не подчиняться правительству⁹⁷.

Не получил Трепов поддержки и при дворе. Императрица, боясь потерять свое влияние, интриговала против него. В письмах мужу она называла его не иначе, как лжецом, заслуживающим виселицы⁹⁸. Николай на сей раз не внял советам жены и согласился с Треповым, что Протопопов должен уйти. 11 ноября он сообщал, что Протопопов не хорош и будет замещен, и просил при этом не вовлекать в это дело Распутина, целиком принимая на себя ответственность за это решение. Весьма обеспокоившись, Александра Федоровна телеграфировала мужу просьбу не предпринимать ничего до их встречи и на следующий день вместе с детьми отправилась в Могилев. На месте ей быстро удалось переубедить Николая. Когда Трепов прибыл в Могилев получить одобрение кандидатуры преемника Протопопова, царь осадил его, заявив, что Протопопов все-таки останется. Даже угроза Трепова подать в отставку не заставила его смягчиться. А.И.Спиридович приводит этот эпизод как ярчайший пример влияния Распутина⁹⁹.

* * *