Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905—1917

Как и в других европейских странах, Россия применяла немецкую систему резервистов, при которой молодые призывники по прохождении действительной службы переводятся в запас и могут быть вновь призваны в случае войны. Однако именно российское воплощение этой системы было далеко от совершенства. Питая традиционное презрение к гражданским лицам, кадровые военные придавали обучению резервистов второстепенное значение. Еще большим затруднением была стесненность в финансах. Обучение военному делу потенциальных солдат и периодические сборы для переобучения их требовали довольно больших затрат, откачивая материальные ресурсы действующей армии. В результате правительство отдавало предпочтение профессиональным кадрам и достаточно свободно предоставляло освобождения от службы: среди лиц, не подлежащих призыву, были единственные сыновья в семье и студенты университетов. И это объясняет, почему во время войны оказалась непригодной столь значительная доля людских ресурсов в России: соотношение обученных военному делу резервистов к общему числу потенциальных призывников было крайне низким.

На действительную трехлетнюю службу в пехоте призывались новобранцы в возрасте двадцати одного года, затем семь лет военнообязанный числился в запасе первого резерва и еще восемь лет — второго резерва. Затем резервист, которому было уже под сорок пять лет, зачислялся в ополчение, и на этом его военные обязанности исчерпывались. Но из-за того, что сборы для переобучения резервистов если и проводились, то крайне несистематично, единственными, на кого приходилось полагаться, оказывались на практике резервисты первого резерва, остальные же — тридцати- и сорокалетние, давно утратившие навыки строевой службы, — были не более пригодны, чем штатские, никогда военной службы не нюхавшие.

В первые полгода войны Россия выставила 6,5 млн. солдат, из них 1,4 млн. состояли на действительной службе, 4,4 млн. были обученными резервистами первого разряда и 700 тыс. — новобранцами. В период с января по сентябрь 1915 года было мобилизовано еще 1,4 млн. резервистов первого разряда¹⁴. И когда этот источник военнообученных солдат исчерпался — а произошло это через год после начала военных действий, — Россия могла располагать еще (помимо 350 тыс. резервистов первого разряда) резервистами второго разряда, ополчением и необученными новобранцами — однако вся эта внушительная многомиллионная солдатская масса ни по боевому духу, ни по подготовке не могла идти в сравнение с германскими войсками.

Так, при ближайшем рассмотрении, «русский паровой каток» уже не представлялся столь грандиозным и устрашающим. За время войны в России было призвано на действительную службу в отношении к общей численности населения значительно меньше людей, чем в Германии или во Франции: всего лишь 5 % в сравнении с 12 % в Германии и 16 % во Франции¹⁵. Ко всеобщему удивлению, в 1916 году Россия исчерпала уже все ресурсы живой силы¹⁶.

Российская армия в том виде, в котором она вступила в войну в 1914 году, представляла собой высокопрофессиональные войска, в чем-то очень схожие с английским экспедиционным корпусом, где такую же большую роль играло понятие полкового братства. Однако русскую армию обошла индустриализация, можно даже сказать, что армия активно ей противилась. Люди, представлявшие высшее военное командование в России — военный министр В.А.Сухомлинов и его окружение, — видели свой идеал в блестящем русском полководце XVIII века А.В.Суворове, и выше всего ими ценились наступательная тактика и рукопашный бой, никак не отвечавшие условиям современной войны с ее высокими техническими и научными достижениями. Их излюбленным оружием был штык, излюбленной тактикой — захват неприятельских позиций любой ценой¹⁷. Более всех качеств ценилось умение выстоять под огнем противника — умение, проявить которое в механизированных и обезличенных сражениях первой мировой войны представилось возможным разве что в первых битвах. Высшее командование русской армии считало, что слишком большое внимание, уделяемое военной технике и научному анализу соотношения противоборствующих сил, подрывает боевой дух армии. Русские генералы не жаловали военных учений: учения 1910 года, например, были за час до назначенного времени вдруг отменены по категорическому распоряжению вел. кн. Николая Николаевича¹⁸.