Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918

В распоряжении левых эсеров было 2000 вооруженных людей (матросы и кавалерия), восемь артиллерийских орудий, шестьдесят четыре пулемета и от четырех до шести броневиков¹¹³. Это были солидные силы, если учесть, что основная часть латышских стрелков отдыхала за городом на природе, а русские части либо солидаризировались с восставшими, либо объявили нейтралитет. Ленин оказался в таком же унизительном и затруднительном положении, в каком был в октябре Керенский: глава государства, не имевший вооруженных сил, чтобы защитить свое правительство. В тот момент ничто не могло помешать левым эсерам, если бы они того пожелали, захватить Кремль и арестовать все большевистское руководство. Им не пришлось бы даже применять силу, так как у членов Центрального комитета были пропуска, дающие им право беспрепятственно проходить в Кремль, включая все находившиеся там учреждения и частную квартиру Ленина.

Но таких намерений у левых эсеров не было. Их отвращение к власти спасло большевиков. Цель их заключалась в том, чтобы спровоцировать немцев и поднять российские «массы». Вот что говорил арестованному Дзержинскому один из руководителей левых эсеров: «Вы стоите перед совершившимся фактом. Брестский договор сорван, война с Германией неизбежна. Мы власти не хотим, пусть будет и здесь так, как на Украине, мы уйдем в подполье. Вы можете оставаться у власти, но вы должны бросить лакействовать у Мирбаха»¹¹⁵. Поэтому, вместо того чтобы пойти в Кремль и свергнуть советское правительстве, отряд левых эсеров под командованием П.П.Прошьяна направился к зданию Главпочтамта, занял его без какого-либо сопротивления и стал оттуда рассылать воззвания, обращенные к российским рабочим, крестьянам, солдатам, а также ко «всему миру»[162]. Воззвания эти были путаными и противоречивыми. Левые эсеры брали на себя ответственность за убийство Мирбаха и объявляли низложенным правительство большевиков как «агентов германского империализма». Заявляя, что поддерживают «советскую систему», они в то же время отвергали все остальные социалистические партии, называя их «контрреволюционными». В одной из телеграмм они объявляли себя «правящей в настоящее время» партией. По словам Вацетиса, левые эсеры действовали «нерешительно»¹¹⁶.

Спиридонова прибыла в Большой театр в семь часов вечера и обратилась к съезду с длинной и малосвязной речью. После нее выступали другие ораторы из левых эсеров. Царила полнейшая неразбериха. В восемь часов делегатам сообщили, что вооруженные латыши окружили здание и открыли входы, после чего большевики покинули зал. Спиридонова призвала своих последователей подняться на второй этаж. Там она вскочила на стол и стала кричать: «Эй, вы, слушай, Земля, эй, вы, слушай, земля!»¹¹⁷. Делегаты от большевиков, собравшиеся в крыле Большого театра, не могли решить, нападают ли они или подвергаются нападению. Как рассказывал впоследствии Бухарин И.З.Штейнбергу, «мы сидели в своей комнате и ждали, что вы придете нас арестовывать… Поскольку вы этого не делали, мы решили, наоборот, арестовать вас»¹¹⁸.

Пора было уже начать действовать большевикам, но шел час за часом, а ничего не происходило. Не имея надежной силы, на которую оно могло бы опереться, правительство пребывало в паническом оцепенении. По его собственной оценке, из 24 000 находившихся тогда в Москве вооруженных людей одна треть готова была поддержать большевиков, одна пятая была ненадежной (то есть настроенной антибольшевистски), остальные колеблющимися¹¹⁹. Но даже и те части, которые сохраняли верность большевикам, невозможно было сдвинуть с места. Отчаяние, охватившее большевистских руководителей, было так велико, что они всерьез размышляли над эвакуацией из Кремля¹²⁰.

В пять часов пополудни командира латышских стрелков И.И.Вацетиса вызвал командующий Московским военным округом Н.И.Муралов. Кроме него в штабе находился Подвойский. Они вкратце изложили Вацетису ситуацию и попросили его подготовить план операций. Однако, сказали они ошарашенному латышу, командовать операциями будет другой человек. Такое недоверие объяснялось, очевидно, тем, что в Кремле знали о контактах Вацетиса с германским посольством. Но другого латыша, которому можно было поручить командование, найти не удалось, и Вацетис предложил свои услуги, сказав, что готов отвечать «головой» за неуспех операций. Об этом было сообщено в Кремль[163].

Примерно в 11 часов 30 минут вечера Ленин вызвал к себе в кабинет латышских политкомиссаров, приписанных к штабу Вацетиса, и спросил, могут ли они поручиться за лояльность их командующего¹²¹. Они ответили утвердительно, и Ленин дал согласие, чтобы Вацетис руководил операцией против левых эсеров, однако из предосторожности распорядился назначить в его штаб четырех политкомиссаров вместо обычных двух.