Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918

К сожалению, заявления Савинкова нельзя принимать на веру, и не только потому, что, будучи опытным конспиратором, он редко говорил до конца всю правду, но и потому также, что он был способен на прямую ложь. Так, одно время он пытался взять на себя ответственность за покушение на Ленина, осуществленное Фанни Каплан (об этом еще пойдет речь дальше), к которому, как известно, не имел ни малейшего отношения. Он заявлял также, что в июле 1918 года действовал по распоряжению московского Национального центра, что тоже не имеет ничего общего с действительностью¹⁵⁶. Большевики любили представлять всякое сопротивление своему режиму как результат международного заговора, разжигая таким образом ксенофобию. Скорее всего, Савинков, в 1924 году арестованный в советской России, пошел на сделку с большевистским прокурором, согласившись возложить вину за свой неудавшийся переворот на французов. Сегодня, после того как архивы стран Четверного согласия того периода стали доступны для исследователей, в них не нашлось никаких свидетельств, подтверждающих его версию. Если бы французская миссия действительно не только благословила его на антибольшевистский переворот, но и требовала немедленных действий и, как он утверждал, обещала помощь в походе на Москву, все это не могло не оставить документальных свидетельств. Поскольку таковых не существует, приходится заключить, что Савинков лгал, быть может, в надежде спасти свою жизнь. Кроме того, как мы уже отмечали, основной посредник Савинкова в отношениях с французами, Гренар, утверждает, что тот действовал на свой страх и риск[168].

В качестве основного центра восстания Савинков выбрал Ярославль. На это было две причины. Во-первых, стратегическое положение этого города на железной дороге, связывающей Архангельск с Москвой, облегчало как наступательные, так и оборонительные действия. Во-вторых, Перхуров, посланный Савинковым на рекогносцировку, привез из Ярославля весьма обнадеживающие сведения о том, что восстание будет поддержано населением¹⁵⁷.

В своем окончательном виде оперативный план был разработан в конце июня, когда Чехословацкое восстание было в самом разгаре. У Перхурова, который должен был командовать ярославской операцией, на подготовку оставалось едва десять дней. Второй по значению операцией, восстанием в Рыбинске, взялся руководить сам Савинков. Третья акция должна была состояться в Муроме, расположенном на Московско-Казанской железной дороге. Как утверждает Перхуров, Савинков сказал своим офицерам, что у него есть твердые гарантии прибытия союзной помощи из Архангельска и что если они продержатся в течение четырех дней, то получат надежное подкрепление¹⁵⁸.

По планам Савинкова восстание в Ярославле должно было начаться в ночь с 5 на 6 июля, всего за несколько часов до того времени, на которое назначили свое выступление левые эсеры. Хотя совпадение очевидно, ничто не указывает на то, что эти два события были как-то заранее согласованы. Левые эсеры и Савинков преследовали совершенно различные цели: первые намеревались оставить большевиков у власти, Савинков хотел положить конец их режиму. Более того, трудно себе представить, чтобы левые эсеры вообще согласились иметь дело с представителем «контрреволюционных» генералов. Если бы Савинков знал об их планах, он несомненно осуществил бы свое первоначальное намерение и устроил переворот в Москве, а не в Ярославле. Эта нескоординированность усилий, о которой Ленин говорит Мирбаху, была типичной для антибольшевистской оппозиции и стала в конечном счете главной причиной ее поражения.

Чтобы сбить с толку противника и заставить его распылять свои силы, Савинков и Перхуров разработали скользящий график восстания, так что операция в Рыбинске должна была состояться в ночь с 7 на 8, а в Муроме — с 8 на 9 июля.

* * *