Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924

«Наша задача — видеть две опасности: во-первых, опасность, которая исходит от централизации нашего аппарата. Во-вторых, опасность политической демократии, которая может получиться, если демократия пойдет через край. А оппозиция видит одну опасность в бюрократии. За бюрократической опасностью она не видит политической демократической опасности... Чтобы поддержать диктатуру пролетариата, надо поддержать диктатуру партии»[245].

Шляпников признавал, что единство партии высшая цель, однако, утверждал он, партия утратила единство, присущее ей до прихода к власти, именно из-за отрыва от партийных масс⁸⁴. Этот отрыв и явился причиной волны забастовок в Петрограде и Кронштадтского мятежа. Проблема не в «Рабочей оппозиции»: «Причины того недовольства, которые мы наблюдаем в Москве и других рабочих городах, ведут нас не к "Рабочей оппозиции", а в Кремль». Рабочие ощущают себя совершенно чужими партии. Среди петроградских рабочих-металлистов, традиционного оплота большевизма, менее 2 % были членами партии; в Москве эта пропорция равнялась 4 %[246]. Шляпников не согласился с доводами, которые выдвигал ЦК, что экономические беды объясняются объективными факторами, а именно гражданской войной:

«То, что мы сейчас наблюдаем в нашем хозяйстве, есть результат не только объективных, независимых от нас причин. В том развале, который мы наблюдали, доля ответственности падает и на усвоенную нами систему»⁸⁵.

Предложения «Рабочей оппозиции» не были вынесены на голосование, но делегаты могли выразить свое отношение при голосовании за одну из двух резолюций, предложенных Лениным: «О единстве партии» или «О синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии», которая отвергала платформу «Рабочей оппозиции» и осуждала ее приверженцев.

Первая резолюция набрала 413 голосов против 25, при 2 воздержавшихся; вторая 375 против 30 голосов, при 3 воздержавшихся и одном голосе, признанном недействительным⁸⁶.

«Рабочая оппозиция» потерпела сокрушительное поражение и принуждена была самораспуститься. Она была обречена с самого начала потому, что выступила против интересов центрального аппарата и одновременно разделяла недемократические предпосылки коммунизма, включая идею однопартийного государства. Она ратовала за демократические процедуры в партии, сама идеология которой и тем более структура подразумевали пренебрежение волей народных масс. Признавая единство партии высшей ценностью, оппозиция сама оказывалась безоружной перед обвинением в подрыве основ.

Мы отвели так много места частному эпизоду в истории Коммунистической партии потому, что «Рабочая оппозиция», впервые и, как оказалось, в последний раз поставила партию перед фундаментальным выбором. Стремительно и катастрофически теряя популярность среди населения, партия теперь оказалась перед угрозой мятежа в своих собственных рядах — бунта тех самых рабочих, которые провозглашались ее хозяевами. Партия могла либо признать этот факт и отступить, или проигнорировать его и сохранить свои позиции. В последнем случае ей ничего не оставалось, как внедрить внутри себя те же диктаторские методы, какие она применяла в управлении страной. Ленин избрал второй путь, и в этом его единодушно поддержали соратники, включая Троцкого и Бухарина, которые потом, когда им пришлось ощутить эти методы на себе, встали в позу народных трибунов и защитников демократии. Сделав роковой шаг, Ленин обеспечил гегемонию центрального аппарата над рядовыми членами партии, а поскольку безраздельным хозяином в этом аппарате становился Сталин, Ленин тем самым обеспечил его восхождение.

Дабы предотвратить в дальнейшем разногласия в партии, Ленин провел на X съезде еще одну судьбоносную резолюцию, запрещавшую создание «фракций», то есть организованных группировок со своей платформой. Основной, заключительный абзац резолюции «О единстве партии», хранившийся в секрете, предусматривал суровое наказание для нарушителей: