Русская революция. Россия под большевиками. 1918-1924

Когда в начале 1922 г. было решено, что настал подходящий момент для широкого наступления на религию, большевики прибегли в отношении еврейских общин к той же испытанной тактике «разделяй и властвуй». Если в кампании против православной церкви они воспользовались разногласиями между реформаторами и консерваторами в среде духовенства, а также между приходским духовенством и монашествующим, в отношении евреев они пытались извлечь пользу из вечной вражды евреев-социалистов с раввинами и синагогами. Главной опорой в этом им послужил Бунд, еврейская секция социал-демократической партии. После Февральской революции бундовцы оказались отвергнутыми как правоверными их соплеменниками, так и теми, кто, не слишком строго блюдя еврейские религиозные традиции, исповедовал принципы сионизма. Поначалу бундовцы не поддержали октябрьский переворот, однако, оказавшись в изоляции, они стали тяготеть к большевизму. Именно их посредничеством и воспользовались в 20-е годы власти, чтобы разрушить еврейскую общину. Бундовцы попирали религию своих отцов с особым рвением, дабы на деле доказать несправедливость антисемитских подозрений. Вот пример того, как рассуждала обратившаяся к коммунизму член Бунда: «Если русским однажды западет в голову, что мы небеспристрастны к евреям, то евреям придется туго. На благо евреям мы должны быть абсолютно объективны в отношении к духовенству, равно еврейскому или нееврейскому. Опасность состоит в том, что массы могут подумать, будто антирелигиозная пропаганда не затрагивает иудаизма, и, значит, еврейским коммунистам нужно быть еще беспощаднее к раввинам, чем нееврейским коммунистам к своим священникам»*.

* Bogen B.D. Born a Jew. New York, 1930. P. 329. Автор приведенного рассуждения, Эстер Фрумкин, была арестована в 1938 г. и сгинула в сталинских лагерях (Gitelman Z. A Century of Ambivalence. New York, 1988. P. 110).

Наблюдая за неистовством евреев-коммунистов, один еврей заметил: «Хотел бы я видеть, чтобы русские коммунисты так врывались в монастыри в святые дни, как это делают еврейские коммунисты в Йом-Кипур»¹¹².

По аналогии с «Живой церковью» власти стали создавать «Еврейские секции» (евсекции) Российской коммунистической партии. Подавляя свою неприязнь к еврейскому национализму (ибо он не считал евреев настоящей нацией), Ленин в конце 1918 г. согласился в качестве пропагандистского приема организовать особые отделения Российской компартии, дабы нести революцию в еврейские массы. Их назначением было «разрушение традиционной еврейской жизни, сионистского движения и еврейской культуры»¹¹³. Их членами состояли в основном бывшие бундовцы, которые в 1920 г. приняли коммунистическую программу, а в марте 1921 г. вошли в Компартию¹¹⁴.

Евсекции начали свою разрушительную деятельность летом 1919 г., следуя распоряжениям Центрального еврейского комиссариата относительно упразднения кагалов, традиционных еврейских органов самоуправления. Сопротивление этому было упорным и во многих случаях вполне эффективным, ибо в отдельных местах кагалы просуществовали вплоть до конца 20-х. Со временем все еврейские культурные и общественные организации подверглись гонениям. В 1922 г., разворачивая наступление на православную церковь, партия не забывала и об иудаизме. Задумали и осуществляли эту травлю сами евреи: «Евсекция ревниво оберегала свое исключительное право на преследование иудаизма»¹¹⁵. Арсенал приемов был привычный: собрания и представления, якобы стихийные, но в действительности тщательно спланированные, призывающие к закрытию религиозных училищ; срыв религиозных церемоний в праздничные дни; статьи, высмеивающие еврейские обычаи, не далеко ушедшие от обычных антисемитских штампов; и издевательские «суды» над религиозными школами и обычаями.

«На Рош-Хашан [еврейский праздник Нового года] в 1921 г. в Киеве был устроен «суд» над иудаизмом, по иронии судьбы разыгранный в том самом помещении, в котором проходил суд над Бейлисом. Перед «судьями» прошел странный ряд «свидетелей»: «раввин», торжественно сознавшийся, что он обучал религии с целью держать массы в невежестве и раболепии; тучный «буржуй», увешанный сверкающими драгоценностями, приводил свидетельства о союзе эксплуататоров с иудаизмом. «Прокурор» <...> потребовал «приговорить к смерти еврейскую религию». Еврей-учитель, выступивший из зала в защиту иудаизма, был арестован на месте. Когда «судьи» возвратились из совещательной комнаты и огласили смертный приговор, это ни для кого не явилось неожиданностью»¹¹⁶.

В ознаменование «освобождения» евреев от капитализма публиковались «Красные Хаггады». В Гомеле в июле 1922 г. «евреи-клерикалы», воспротивившиеся закрытию хедера (религиозной школы), предстали перед судом¹¹⁷ .