Русская революция. Россия под большевиками. 1918-1924

Все устремились в Омск в надежде, что найдут там защиту: приток беженцев увеличил население города со 120 000 до 500000 человек: «Когда основной контингент войск Колчака прибыл в Омск, они стали свидетелями невыразимо тяжелых обстоятельств. Беженцы запрудили улицы, железнодорожный вокзал, общественные здания. Колеса транспорта по втулку увязали в дорожной грязи. Солдаты и члены их семей бродили от дома к дому, прося хлеба. Офицерские жены занимались проституцией, чтобы спастись от голода. Тысячи человек, у кого были деньги, тратили их на пьяные дебоши в трактирах. На тротуарах насмерть замерзали матери с младенцами. Дети теряли родителей, бесчисленное количество сирот гибло в тщетном поиске тепла и пищи. Магазины часто грабили, некоторые из них испуганные хозяева закрывали вообще. Военные оркестры пытались поддерживать жалкое подобие веселья в общественных местах, но им это плохо удавалось. Омск погружался в трясину скорби... Положение раненых невозможно описать. Страдальцы часто лежали по двое на одной кровати, а в некоторых госпиталях и общественных зданиях их клали просто на пол. На бинты нарезали простыни, скатерти, женское нижнее белье. Антисептиков и опиатов практически не существовало»²⁸³.

Колчак намеревался оборонять Омск, но генерал М.К.Дитерихс, которого он назначил вместо Лебедева начальником штаба, его отговорил. 14 ноября город был оставлен. Красные взяли его без боя: к этому времени они уже превосходили противника численно в два раза, имея под ружьем 100 000 человек против колчаковских 55 000²⁸⁴. Победители захватили богатую добычу — то, что белые собирались, но не успели взорвать при отступлении, поскольку противник подошел слишком быстро: три миллиона патронов, 4000 железнодорожных вагонов; в плен попали 45 000 новобранцев, только что призванных на службу, и 10 генералов²⁸⁵.

После падения Омска волны устремившихся на восток беженцев слились в бурный поток. Наблюдавший это бегство английский офицер вспоминает о нем, как о кошмаре: «Десятки тысяч мирных жителей, наводнивших в то время Сибирь, бежали от красного террора без пожиток, только в том, что было на них надето, подобно людям, выбегающим в ночном платье из горящего дома; подобно крестьянам со склонов Везувия, бегущим что было силы от потока огнедышащей лавы. Крестьяне покидали свои земли, студенты оставляли книги, врачи бросали свои клиники, ученые — лаборатории, ремесленники — мастерские, писатели — законченные рукописи... Нас всех смели и повлекли за собою обломки деморализованной армии»²⁸⁶. Мучительные обстоятельства усугублялись тифом, с переносчиком которого, платяной вошью, было трудно бороться в тогдашних антисанитарных условиях, особенно зимой. Уже заболевшие мало заботились о том, что могут заразить других, вследствие чего тиф бесконтрольно распространялся среди войск и гражданских беженцев, сея вокруг смерть: «Когда 3 февраля 1920 г. я проезжал Новониколаевск, — писал тот же английский очевидец, — в городе было 37 000 заболевших тифом, и уровень смертности, никогда до этого не превышавший 8%, поднялся уже до 25%. В течение всего полутора месяцев в городе умерло 50 докторов, за городом лежало более 20 000 непогребенных трупов... Условия в больницах были неописуемые. В одной... главного врача оштрафовали за пьянство, другой доктор появлялся ненадолго раз в день, а сестры создавали видимость деятельности только в присутствии врача. Постельное белье и одежду пациентов вообще не меняли, большинство из них лежало в грязи на полу в том, в чем ходили каждый день. Больных никогда не мыли, а санитары дожидались периодических приступов бреда, характерных для тифа, чтобы воровать в это время у пациентов кольца, ценности, часы, даже еду»²⁸⁷. Поезда, целиком забитые больными, умирающими и трупами, стояли тут и там вдоль Транссибирской магистрали, затрудняя движение. Страшной эпидемии можно было бы избежать или хотя бы сдержать ее, соблюдая минимальные санитарные предосторожности. Находившиеся в центре бушевавшей эпидемии чехословацкие войска смогли уберечься от заболевания, так же как и находившиеся в Сибири американские солдаты.

Колчак выехал из Омска в свою новую столицу Иркутск 13 ноября, почти застигнутый Красной Армией. Он вывел шесть поездов, в одном из них, состоявшем из двадцати девяти вагонов, находилось золото и другие ценности, захваченные в Казани чехословаками и переданные ему. Колчака сопровождали 60 офицеров и 500 рядовых. Отрезок магистрали между Омском и Иркутском контролировался чехо-словаками.