Русская революция в Австралии и «сети шпионажа»

После вручения верительных грамот. Н. И. Генералов пожимает руку премьер-министру Австралии Р. Г. Мензису. 14 октября 1953 г., Канберра (фото из семейного архива Генераловых)

Михаил Бялогурский – врач-хирург, скрипач и секретный агент АСИО

Без туфельки – 19 апреля 1954 года в сиднейском аэропорту «Маскот». Советские дипкурьеры сопровождают Е. А. Петрову

19 апреля 1954 года в сиднейском аэропорту «Маскот». Сотрудникам посольства и экипажу авиарейса BOAC удается посадить Е. А. Петрову в самолет

Супруги Петровы после заседания Королевской комиссии

Дело полковника Петрова

В противоположность Петру Симонову, которого на долгие годы забыли современники и потомки, Владимир Петров широко известен. Лишнее доказательство тому, что громкий скандал – верный способ сохранить свое имя в анналах истории.

Как это ни кощунственно звучит, Петров – прямой наследник Симонова. Оба работали в Австралии ради интересов Русской революции и того режима, который она произвела на свет. Разница заключалась в том, что один искренне верил в правильность того, что делал, а другой просто выполнял свои обязанности. Один не сдавался перед трудностями и до конца шел своим путем, хотя государство, которому он верно служил, его не замечало. Другой был частью государственной машины и когда почувствовал, что она дает сбои и это угрожает его личной безопасности, круто изменил свой маршрут.

Полковник Петров, резидент советской внешней разведки в Австралии, совершил то, что представлялось немыслимым для Симонова – навсегда остался в этой стране. В апреле 1954 года он попросил политического убежища в Австралии. Заодно передал местным спецслужбам целый ворох секретных документов и рассказал о «советской шпионской сети» в этой стране. За резидентом последовала его жена.

Случившееся всколыхнуло Австралию и привело к разрыву отношений с СССР. Обе стороны отозвали персонал своих посольств, замерли политические, торгово-экономические и любые другие контакты. «Дело Петрова» способствовало формированию атмосферы подозрительности и неприязни к Советскому Союзу и России, которая во многом сохраняется по сей день. Международная пресса смаковала подробности бегства супругов, шуму было немало. Шпионские интриги неизменно вызывают повышенный интерес общества.

Сразу оговоримся – отправляясь на пятый континент, Петров не помышлял прославиться подобным образом. Оперативный работник, двадцать лет отслуживший в органах государственной безопасности, рассматривал эту командировку как очередную ступеньку в своей успешной карьере.

Он представлял собой типичное порождение советской системы. Принадлежал к Коммунистической партии, но «высокие цели» его не волновали, иллюзий по поводу «светлого будущего» не испытывал. Был отлично осведомлен относительно истинного характера советского режима, но долгое время хранил ему верность. Режим предъявлял свои требования, и чтобы выжить и обеспечить свое благополучие, приходилось им соответствовать. Петров не возражал. Высокий социальный статус, материальные привилегии, сознание собственной востребованности того стоили.

Что заставило «сжечь мосты»? Деньги, которые ему посулили? Возможность, прожить остаток жизни в комфортных условиях? Опираясь на архивные документы и свидетельства очевидцев, постараемся рассказать о том, что произошло на самом деле. И читатель сам сделает выводы.

Новые обстоятельства

Прошло несколько лет после отзыва из Австралии Симонова и советское руководство изменило свое отношение к этой стране. Было решено, что она представляет интерес, во всяком случае, торгово-экономический. Советская промышленность нуждалась в высококачественной шерсти мериносовых овец, которую австралийцы в больших объемах поставляли на мировые рынки.

СССР приступил к закупкам этого продукта, и в НКИД стали задумываться о том, чтобы открыть на пятом континенте свое представительство. Это было именно то, что в свое время предлагал Симонов, что тогда можно было реализовать без особого труда. Собственно, такое представительство при нем существовало де-факто, пока в 1921 году Советская Россия не прервала контакты с Австралийским Содружеством.

Легче разрушать, чем восстанавливать. И когда в 1930 году СССР принялся зондировать возможность восстановления двустороннего взаимодействия, австралийцы не бросились в объятия Москвы и отнеслись к прозвучавшей идее настороженно.