Русская революция. Временное правительство. Воспоминания

Дальнейшие переговоры ни к чему не привели; Урицкий ушел, мы продолжали заседание, ожидая каждую минуту, что нас начнут силой разгонять. Этого, однако, не произошло, мы закончили наши занятия, исчерпав все предметы, и часа в два разошлись, условившись собраться на другой день опять-таки у Брамсона и поступить сообразно обстоятельствам.

На другой день я вышел из дому часов в десять, далекий от мысли, что я больше не переступлю его порога — ни в 1917 году, ни, вероятно, в 1918 году…

По дороге к Брамсону я прочел декрет, ставящий партию кадетов вне закона и предписывающий арест ее руководителей. Придя к Брамсону, я был встречен оживленными приветствиями: все думали, что я арестован.

В тот же день, под влиянием настойчивых советов близких мне лиц, я решил уехать в Крым, где семья моя находилась уже с половины ноября, воспользовавшись гостеприимством графини С. В. Паниной. По невероятной случайности мне удалось без труда получить в конторе спальных вагонов билет первого класса и место до Симферополя. Не возвращаясь домой и отдав по телефону все нужные распоряжения, я вечером выехал, взяв только самые необходимые вещи.

В воскресенье, 3 декабря, я благополучно добрался до Гаспры. Здесь я провел всю зиму, весну и часть лета безвыездно — пережил большевистский захват Крыма, потом немецкое нашествие. 7 июня я уехал в Киев, намереваясь пробраться в Петербург. Это, однако, мне не удалось, 22 июля я вернулся в Гаспру, после пяти с половиной довольно мучительных недель, проведенных в Киеве. Заканчиваю эту часть своих записок 25 сентября (8 октября), когда только что получены известия о колоссальной важности событиях в Германии и Болгарии…[161]