Русская рулетка (сборник рассказов)

— Как патетично, Бэн, браво! — слегка захлопал в ладони Майк, не выпуская, однако, из рук гавану. — Но мне почему-то эта «пустая», как ты выразился, логика по вкусу.

— А мне сдается, Майк, она водит тебя за нос.

— Ты ошибаешься, Бэн. Хотя Лара и «темная лошадка», но дело свое она знает.

— Погоди, погоди, Майк. Как ты сказал: темная лошадка? Темная лошадка?! Но ведь так произнес в трубку Джонсон, когда разговаривал по телефону с исполнителем. Выходит, это ты, шлюха, должна убить Майка? — глаза Бэна округлились.

— Нет, сначала я должна убрать тебя, Бэн, потому что ты слишком догадлив, — шепнула Лара Бэну в самое ухо, вытащила неожиданно из-под куртки пистолет с глушителем и выстрелила в него в упор.

— Лара! Лара! Что ты наделала! — вскочил со своего места Майк. — Зачем ты его в кабинете? Мы же договорились, что вывезем его за город!

— Я больше не могла терпеть, Майк, прости. Ты же видел, он просто издевался надо мной.

— Надо было сдержать себя. А вдруг это действительно был не он?

— Это был не он, Майк, извини, — невозмутимо произнесла Лара и снова спустила курок своего револьвера. Теперь Майк с дыркой во лбу упал на пол. — Бэн тебе был хорошим другом, — сказала она и переступила через труп Майка Фиджеса. Набрав знакомый номер на телефоне Майка, она услышала характерные гудки вызова.

— Я слушаю, — раздался вскоре на другом конце провода низкий баритон Джонсона.

— Можешь перевести на мой счет остаток суммы, Рэм. И добавить премию за Бэна, он чуть не испортил всё.

— О'кей, «темная лошадка», все будет сделано, как договорились. Ты далеко теперь?

— Поеду куда-нибудь в тихое местечко, поваляюсь на песке, подышу океанским бризом.

— Удачного отпуска, Лара, — сказал Джонсон, и Лара положила трубку на место. Бестолковый Верзила Боб так, наверное, и сопит где-то в приемной. То-то он удивится, ввалившись через час гробовой тишины в кабинет своего шефа.

Лара бесшумно скользнула в боковую дверь.

МОЯ МАЛЕНЬКАЯ МЕСТЬ

После отъезда директора, я долго не мог успокоиться. Сердечко сдавливало как в тисках. В голове с полусекундной периодичностью глухо бýхал «там-там».

Я давно привык к истеричному поведению директора, к его неожиданно резким сменам настроения от плюса к минусу, из тепла в холод. Но то, что он заявил мне сегодня, у меня просто не укладывалось в голове.

Он, снова собрав вокруг себя клику своих преданных лизоблюдов, не стесняясь выражений и не разобравшись в ситуации, как мальчишку, обвинял меня, в чем только можно. Само собой, он припомнил мне и срыв договоров на поставку двухгодичной давности, и якобы затягивание со строительством подъездов к центральному складу прошлым летом (хотя он сам видел, что укладка асфальта задержалась из-за сильных ливней и последующего паводка, а не из-за моей нерасторопности), и, конечно же (ставшее уже притчей во языцех), поступившее в марте этого года оборудование, часть из которого, как показалось(!) моему заместителю, внезапно пропала.

Разумеется, всё это было полной ерундой, нонсенсом, наговором, ведь кто, как ни я, вложил в этот филиал все свои силы и нервы, всю свою душу и знания. Именно я буквально за три года возвел на старой территории угасающей «Агрохимии» одного из райцентров крупный оптовый склад для приема вагонов, оборудовал контору, восстановил прежний, продуваемый всеми ветрами гараж, сформировал штат, с горем пополам подобрал приличных непьющих рабочих, завязал крепкие надежные связи с соседними организациями и руководителями. И вот теперь директор меня увольняет. Я ему-де слишком дорого обхожусь, мои затраты превышают все мыслимые пределы, и мои подчиненные мною недовольны (может быть, зам., который метит на мое место и которого я не так давно поймал с поличным?). Но разве директор не в курсе, что филиал, которым я руковожу, на сегодняшний день приносит около восьмидесяти процентов прибыли фирмы? Конечно в курсе. Выходит, причина моего внезапного увольнения совершенно в другом?

Я находился в смятении. Из-за взрывного характера директора я ничего толком не мог ни понять, ни объяснить. Он как ворвался в мой кабинет с горящими глазами, так и выскочил, громко хлопнув дверью и оглушающе взревев мотором своего «фольксвагена» при отъезде. Его клика торжествовала. Всю последующую половину дня с физиономии моего зама не сходила ехидная улыбочка.

Я весь кипел внутри от такой черной неблагодарности. Хотелось справедливости, хотелось реальной оценки всего происходящего. Но сейчас, я знал, бесполезно искать директора где бы то ни было. Даже по телефону. Он, может быть, остынет только к завтрашнему дню, и только завтра с ним можно будет попытаться поговорить: уж такой у него скверный характер. Значит, придется завтра отправляться в область в центральный офис и, что называется, «выяснять» отношения.