Русская семерка

– Заткнись, фашистка! – Алексей толчком отправил старуху обратно в кресло, схватил с ее стола какие-то бумаги, скомкал их в кулаке и сунул ей в рот. – Народное добро, падло! Вы это добро уже семьдесят лет портите! – и он стал быстро оборачивать портьеру вокруг старухи.

Та пыталась мычать, изворачивалась, но он туго спеленал ее с руками и ногами в кокон, затем выдернул телефонный шнур и этим шнуром привязал старуху к креслу.

Только после всего этого перевел дух, огляделся, подошел к высокому деревянному шкафу, открыл его. Внутри, на полках аккуратно стояли ряды тонких пронумерованных папок. Алексей взял несколько, торопливо перелистал первую… вторую… третью… и отшвырнул с ненавистью.

– Давай я помогу… – подошла к нему Джуди.

– Ты посмотри, что делают, суки! – показал он ей открытую папку – личное дело какого-то ребенка с его фотографией. – Мало того, что им имя и фамилию меняют, так им еще всем дни рождения изменили на 1 мая и 7 ноября! В пролетарские праздники! Ну, как тут найдешь?! – Он беспомощно оглядел полки с папками.

На самой верхней полке, с краю стояла толстая тетрадь в коричневом коленкоровом переплете. Джуди поднялась на цыпочки, сняла эту тетрадь, открыла. На первой странице ровным каллиграфическим почерком было написано:

«ЖУРНАЛ ПОСТУПЛЕНИЙ ДЕТЕЙ В ИНТЕРНАТ „СОЛНЕЧНЫЙ“ Пермского областного отдела народного образования».

– Ну-ка! Ну-ка! – заинтересовался Алексей.

В дверь кто-то тихо постучал, потом подергал за ручку.

– Валентина Терентьевна! Вы что – уснули там? Для вас уже давно обед накрыли! Остынет ведь! – раздался робкий женский голос. – Валентина Терентьевна, вы там? Детей уже спать уложили, вас ждем.

Алексей и Джуди замерли, посмотрели на старуху в кресле.

Но старуха, хотя и пробовала дергаться, спеленута была крепко. Тем не менее Алексей подошел к ней, зажал ладонью ее рот с бумажным кляпом.

За дверью кто-то повертел запертой ручкой, снова постучал. Не услышав ответа, неторопливо отошел.

Тем временем Джуди листала «Журнал поступлений». На каждой странице была дата прибытия в интернат группы детей и графы: «порядковый номер прибывшего», «новое имя», «вес», «примерный возраст» и «номер личного дела».

– На вес, как скот, детей принимают. Все остальное сами выдумывают, – зло усмехнулся подошедший Алексей. – Листай на ноябрь 84-го. А посмотри на эти имена! Половина пацанов – Назымы, как Назым Хикмет!.. Стоп! – остановил он ее руку на странице с записью «21 ноября». – У нее мальчишку забрали в ноябре, но дату я, конечно, не помню. «Примерный возраст»…

Алексей повел пальцем по графе примерного возраста.

– Есть! Шесть месяцев! – он перевел палец на имя и выругался: – Черт, это девчонка! Пошли дальше…

– Вот есть еще шестимесячный, а вот – семи, – показала Джуди на строки в конце листа. – Одного зовут Назым, а второго Муслим.

– Муслим – это в честь певца Муслима Магомаева. Посмотри, еще есть в ноябре мальчики?

Джуди перелистнула страницу, следующая запись была «3 января 1985 года».

– Ясно, – сказал Алексей. – Давай этих, номера их личных дел!

– 8411 дробь 19 – это Назым, – продиктовала Джуди, и Алексей тут же нашел на полке среди целого ряда папок папку с номером «8411/19».

– 8411 дробь 27 – это Муслим, – продолжала Джуди.

Алексей достал вторую папку, раскрыл их обе и огорченно стукнул папками себя по колену:

– Дохлый номер! – сказал он.

– Что такое? – спросила Джуди.

– Смотри, – он опять открыл обе папки и показал ей фото детей. С фотографий смотрели грудные младенцы, снятые целиком – крошечные сморщенные личики, коротенькие тельца. – Ну, как тут узнаешь? Им уже по три года сейчас! Все! Пошли отсюда! Хотя, подожди!

Алексей метнулся к столу старухи, вытащил из-под него металлическое ведро для бумажного мусора, сгреб туда все бумаги с письменного стола. Затем поджег горящей спичкой весь спичечный коробок, вспыхнувший мгновенно, бросил его в ведро. Бумаги в нем загорелись сухим рыжим пламенем. Алексей тут же бросил в этот огонь телефонный аппарат со стола, вентилятор в пластмассовом корпусе и с пластмассовыми лопастями, пластмассовое пресс-папье и все пластмассовые авторучки вместе с пластмассовым стаканчиком, в котором они стояли.

– Что ты делаешь? – ужаснулась Джуди, глядя, как Алексей поволок ведро с огнем к двери.

– Спокойно! Пластмасса долго горит, а главное, коптит и хорошо пахнет! – он поставил ведро в метре от двери. Действительно, пластмасса телефонного аппарата, пресс-папье и прочего, медленно загораясь, стала издавать отвратительный запах и клубы черного с копотью дыма.

– А теперь пошли, быстро! – приказал Алексей и, прихватив в левую руку деревянный стул, правой рукой повернул ключ, вытащил его и осторожно толкнул дверь.