Мы ехали вдоль озера в тумане,
И было нескончаемо оно.
Вдали горели горы. Час был ранний.
Вагон дремал. Меня влекло окно.
Сквозь дымку обрисовывались лодки,
Застывшие на глади здесь и там.
Пейзаж был блеклый, серенький и кроткий,
Созвучный северным моим мечтам.
Шел пароход откуда-то куда-то.
Я знал – на нем к кому-то кто-то плыл,
Кому всегда чужда моя утрата,
Как чужд и мне его восторг и пыл.
Неслись дома в зелено-серых тонах.
Вдруг возникал лиловый, голубой.
И лыжницы в костюмчиках зеленых
Скользили с гор гурьбой наперебой.
Анатолий Штейгер
Может быть, это лишь заколдованный круг
И он будет когда-нибудь вновь расколдован.
Ты проснешься… Как всё изменилось вокруг!
Не больница, а свежий некошеный луг,
Не эфир – а зефир… И не врач, а твой друг
Наклонился к тебе, почему-то взволнован.
Не получая писем, сколько раз
Мы сочиняли (в самоутешенье?..)
Наивно-драматический рассказ
Про пистолет, болезнь или крушенье…
Отлично зная – просто не до нас.
(Но уж не в силах обойтись без фальши,
Поверить правде до конца страшась,
Не смея думать, что же будет дальше)…
Можно пожать равнодушно плечом,
Мимо пройти, не добравшись до связи.
Разум, увы, здесь не будет ключом.
Жизнь, точно сон… Не понять в пересказе.
Что-то… О чем-то. Но только о чем?
(И не всегда о какой-нибудь грязи.)
Владимир Набоков
Средь этих лиственниц и сосен,
под горностаем этих гор
мне был бы менее несносен
существования позор:
однообразнее, быть может,
но без сомнения честней,
здесь бедный век мой был бы прожит
вдали от вечности моей.
Примечания
1
Антропософская община доктора Штейнера.
2
От англ.
3
В 2005 году прах И.А. Ильина был перезахоронен в Москве в Донском монастыре.