Русская смута XX века

Для захвата русской территории нужен инструмент, поэтому «союзники» спешно формируют польскую армию. Нигде так не бросалась разница в «помощи» англичан и французов, как в деле снабжения русских белогвардейцев и свежеиспеченных польских войск. Это белые армии могли идти в атаку, имея по нескольку патронов на винтовку; польские арсеналы загружены по самую крышу, обмундирование с иголочки, вдоволь продовольствия и амуниции. Как и польская территория, вооруженные силы склеиваются из нескольких разных частей: «русский» корпус Довбор-Мясницкого, «австро-немецкая» армия генерала Галлера и вновь формируемые части из призывников, добровольцев и… эмигрантов. Большое количество поляков из США и Западной Европы поспешили влиться во вновь формируемые национальные войска. «Союзные» правительства, разумеется, этому не препятствуют, а всячески поощряют этот процесс[352]. Почему мы уделили внимание полякам? Потому что безудержный рост польского государства в 1919–1920 годах означал катастрофу для Белого движения. Многие демарши «союзников» объясняются влиянием именно польских факторов в политической ситуации того времени.

Наибольшую роль сыграли польские паны в судьбе армии Деникина и Черноморского флота. Сначала польская помощь была весомым «союзным» аргументом для начала трагического деникинского похода на Москву. Затем в самый решительный момент поляки и их сателлиты петлюровцы заключили с большевиками перемирие, дав им возможность всеми силами навалиться на обескровленных белых. Теперь, когда Врангель, несмотря ни на что, решил сопротивляться на Крымском полуострове, история должна была повториться. Под ударами Красной армии Польша затрещала и готова была рухнуть. Спасти заботливо выращенную «союзниками» польскую независимость должны были солдаты Врангеля.

Удобрением для независимости Польши, равно как и Латвии и Эстонии, стали десятки тысяч трупов русских солдат и офицеров! Но кто сейчас об этом вспоминает?

Лондон и Париж начинают играть с Врангелем в классическую игру «добрый и злой следователь»: «злой» Лондон поставок оружия не дает, «добрый» Париж снова открывает краник военных поставок. Глава Министерства иностранных дел Великобритании лорд Керзон отправляет красному «министру» Чичерину ноту, в которой требует снисхождения для разбитых белых. Одновременно он угрожает, что если большевики попытаются наступать на Врангеля, чтобы добить его, то «британское правительство было бы вынуждено направить корабли для всех необходимых действий, чтобы охранить армию в Крыму и предупредить вторжение советских сил в ту область, в которой находятся вооруженные силы юга России»[353].

Надо не дать Ленину всей мощью навалиться на Польшу, которая в одиночку воевать с Россией не в состоянии. Для этого надо сохранить (пока) белый Крым. Но и по-настоящему помогать Врангелю англичане не хотят. Британцы, надевая на себя тогу миротворцев, предлагают главнокомандующему Русской армией самому договариваться с большевистским руководством об условиях окончания сопротивления. Если Врангель согласится, то пока будут вестись переговоры, Красная армия не сможет перебросить свои силы на польский фронт, если он откажется – начнутся боевые действия с тем же нужным результатом. Врангель это прекрасно понимал. И не он один. Расклад хитрой политической игры Антанты был прекрасно ясен и большевикам: «Не подлежит никакому сомнению, что наступление Врангеля продиктовано Антантой в целях облегчения тяжелого положения поляков»[354].

Цель у «союзников» одна: с помощью одних русских остановить других русских, рвущихся под красным знаменем к Варшаве. Немного разнятся подходы. Франция добра к белогвардейцам, Англия нет. И по мере ухудшения положения на польско-советском фронте Париж становится все более лояльным к сидящему без патронов и снарядов Врангелю. Меняется и тон их телеграмм, 1 мая 1920 года французы настроены очень решительно: «Французское правительство относится отрицательно к соглашению с большевиками. Никакого давления для сдачи Крыма не окажет. Не будет участвовать ни в какой подобной медиации, если бы другие ее предприняли. Сочувствует мысли удержаться в Крыму и Таврической губернии. Считая большевизм главным врагом России, французское правительство сочувствует продвижению поляков. Не допускает мысли о скрытой аннексии ими Приднепровья»[355].

2 мая Врангель обращается к «союзному» руководству с посланием, в котором, сам того не ведая, предлагает действия, прямо противоположные их желаниям: «Единственным средством приостановить непрерывную анархию в России является сохранение в ней здорового ядра, которое могло бы объединить вокруг себя все стихийные движения против тирании большевиков. Не новым наступлением на Москву, а объединением всех борющихся с коммунистами народных сил может быть спасена Россия от этой опасности, которая грозит переброситься на Европу»[356].