Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

Много исконно славянских понятий также связано с реками и водоемами (ручей, болото, пруд и т. д.). А вот к морю славяне, видимо, вышли поздно. Само слово море когда-то означало и до сих пор означает в ряде славянских диалектов просто озеро. Термин остров раньше обозначал речной остров или лесистую возвышенность среди болот – пишет историк В.В. Мавродин. Само собой, не было в этих языках и названий важнейших морей Восточной Европы – Черного и Балтийского – даже в письменную эпоху называли их по-разному, поскольку заимствовали эти названия у разных соседей[67]. Заметим, что несомненно ближе к морю, чем славяне, были балты о чем говорит тот факт, что они делились с ними, также как и с угро-финнами, морской лексикой: так скорее всего балтийского происхождения слово парус, а возможно и угорь. Последний факт особенно любопытен, поскольку рыба угорь, как известно, забирается по водоемам достаточно далеко от Балтики, стало быть, незнакомые с ним славяне жили не просто вдали, а в весьма серьезной дали от моря.

Степная зона также находилась вне пределов обитания славян: у них отсутствуют общие специфические названия, связанные со степным ландшафтом и растительностью, а соответствующие слова были заимствованы много позже, в основном из тюркских языков: ковыль, типчак, яруга, балка и т. д. Само слово «степь» появилось у славян лишь в XVII веке, а до того бескрайние просторы Причерноморья назывались просто Поле, также как и большие не заросшие деревьями участки в лесной зоне. Однако в лесостепные области славяне начали углубляться довольно рано, о чем свидетельствует их знакомство с такими пернатыми, как дрофа и куропатка.

Анализ языка показывает, что наши предки жили вдали от высоких гор. «Горой называли покрытый лесом холм, высокий берег реки, просто лес, любой верх вообще, в том числе верх дома – чердак, носивший название горище. Хребет, пик, ущелье, гребень – все эти названия позднего происхождения» (Мавродин, с. 29). Академик Ф.П. Филин писал: «Когда славяне познакомились с настоящими горами, они применили к ним уже имевшееся у них слово *gora (ср. литовское girg. giria; латышское dzira – «лес», древнепрусское garian – «дерево»). Отсутствует в общеславянском языке название горной цепи… Поздними новообразованиями или заимствованиями являются обозначения других особенностей горного ландшафта[68]».

Итак, методом ислючения природно-географических зон, не оставивиших следов в праславянском языке, ученые остановились на территории, включающей Юго-восточную Польшу и Полесье к югу от Припяти. Именно здесь лежит давно выделенная филологами область древнейшей славянской гидронимии: Бобр, Тетерев, Уж, Яблоница, Ельня, Липа, Тысменица и т. д. К северу от Припяти картина иная – там преобладают названия, объясняемые из современных литовского и латышского языков. К югу и востоку тянутся иранские гидронимы. К западу – чередуются древнейшие общеиндоевропейские (Нарев), кельтские и другие, не всегда разгадываемые названия.

И далее на север

Вышеуказанные границы являются весьма условными, причем как для славян, так и для ближайших языковых братьев – балтов. Отдельные ученые допускают, что область древних «венедов» могла быть шире, в особенности на северо-востоке.

На это указывают, в частности уже упомянутый древние гидронимические «балтизмы», найденные А.К. Матвеевым в Архангельской области. Приведенные аналогии с современным литовским языком выглядят достаточно убедительно:

– Варнас – varnas (ворон) ср. часто встречающийся русский гидроним: р. Воронья.

– Молтас – moletas (глинистый).

– Рудас – rudas (бурый).

– Толмас – tolimas (далекий).

– Ужмас – uzimas (шум).

– Едоса – juodas (черный) ср. р. Черная.

– Чавроса – siauras (узкий).

– Няврус – niauras (угрюмый) ср. прославленный в литературе образ Угрюм-реки.

– Равдус – raudonas (красный) ср. р. Красная, Красная Пахра.

– Талпус – talpus (емкий).

– Вислуса – vislus (плодовитый) и т. д.

Выстроив этот ряд, Матвеев пошел дальше и предположил схожие аналогии и для других «труднообъяснимых» названий, и привел удивительные примеры присутствия балтийского субстрата в северных русской диалектах (напр., «телдас» (помост) – ср. лит. tiltas – мост).

A.A. Шахматов считал балтскими гидронимы с формантами – гумс, – куме на западе Вологодской области (кстати, там же в связи вышеприведенной Tusnan отметим речку Тошню). Любопытно, что в конечном итоге и В.В. Седов написал о «балтизмах» до Южной Финляндии включительно. Даже столь северный этноним «саамы» рассматривается частью ученых через балтийскую призму, в примерном значении «люди земли». Примечательно, что среди саамских географических названий севера Норвегии (Qvicstad) среди других явно и.-е. встречаются и как будто «балтизмы»: Ruduis, Tusna («тихий»), Vilgis («влажный»), Baltes («белый») и т. д.