Русская тройка (сборник)

Мы вообще воспитываем очень интересную молодежь. Как-то раз я предложил министру науки и образования Андрею Александровичу Фурсенко самому прийти и попытаться сдать ЕГЭ, просто ради интереса. Хотя бы угадать нужные ответы. Реакция была фантастическая: Фурсенко просто засмеялся! Он искренне и заразительно хохотал несколько минут, после чего произнес: «А мне уже не надо! Это уже не мой профиль». Я понимаю, действительно, профиль уже совсем не его. Но вот я читаю тесты по литературе и не знаю, смеяться или плакать. Понимаю, настоящий знаток литературы легко ответит на вопрос о творчестве Льва Николаевича Толстого: «В каком платье танцевала Наташа Ростова на своем первом балу?». Варианты ответов: белое, красное. И это убожество на полном серьезе преподносят нашим детям как венец творения педагогической мысли. Кого мы воспитываем?

Уже сейчас виден колоссальный разрыв поколений. Уже выросли дети, которые не читают, хотя и умеют. Они говорят на языке, который лишь отдаленно похож на русский.

В мае 2009 года газета «Комсомольская правда» написала о жутком случае, произошедшем в школе, которую я заканчивал. Случилось следующее: мы так долго боролись за то, чтобы каждая нация и народ чувствовали собственную гордость, как и за то, чтобы поскорее расстаться с советским интернациональным прошлым, что доборолись до его обратного проявления. И вот сначала в школе на уроке, рассказывая о роли личности в истории, юноша, по национальности грузин, начинает восхвалять Саакашвили. Когда его одноклассник, не грузин, сделал ему замечание, завязалась очень бурная вербальная дискуссия, в результате которой мальчику – не грузину в голову полетел стол. Этот случай замяли. Через несколько месяцев группа чеченских подростков начала терроризировать ребят помладше. Во время одной из разборок чеченские мальчики выхватили пистолеты, к счастью, пока еще не боевые, а пневматические, и открыли стрельбу. В результате две пули застряли в голове у ребенка. Одну смогли удалить сразу, вторую нет. Приехал большой милицейский начальник и провел беседу со школьниками. Беседу! Притом, заметьте, школьники не задержаны, не содержатся в СИЗО, хотя очевидно, что их поведение создает угрозу для общества. Никто не задает вопрос, откуда у них пистолеты. Ну что вы! Сейчас ведь оружие может купить каждый. Никто не пытается поставить, вежливо говоря, на вид родителям или возмутиться. Нет, в самом деле, у нас же интернационализм! А интернационализм у нас теперь означает следующее: если ребенок что-то совершает и он русский, то не надо упоминать его национальности – это интернационализм. А если совершает что-то ребенок, который по национальности чеченец, монгол, еврей, удмурт – кто угодно, – и ты, не дай бог, скажешь, какой он национальности, то ты, оказывается, разжигаешь межнациональную рознь.

Я рассказал об этом министру Фурсенко – он, как обычно, засмеялся. У него было такое счастье на лице, как будто моя фамилия – Жванецкий. Он так веселился, что мне в какой-то момент времени стало просто страшно за его душевное здоровье. Потом он стал говорить, что министерство ничего не может сделать, что школы им не подчиняются, что я все выдумываю и на самом деле дела обстоят совсем не так. И это министр, отвечающий за образование наших детей! Министр, который довел нашу страну до того, что при слове «ЕГЭ» любого нормального человека начинает трясти от бешенства. В нашей стране жили люди, умеющие думать, анализировать, люди, которых не сломала советская идеологическая машина. Теперь эти люди будут сломаны ЕГЭ, при котором весь последний год обучения в школе детей учат угадывать ответ, а не мыслить. Не доказывать свою точку зрения, а угадывать. Не развивать творческое начало, а угадывать. Кого мы воспитываем? Какое будущее смогут построить эти дети, когда вырастут?

Мой приятель развелся с женой, и ребенок оказался в Америке. Конечно, это трагедия для любого отца. Но он приехал посмотреть, как ребенок устроился, и зашел в школу, которая существует с 1799 года, с года рождения Пушкина. Это школа, в которой 12 футбольных полей, гигантские аудитории, колоссальный зал для приема родителей, размером, наверное, с Георгиевский, где висят портреты почетных выпускников школы – сенаторов, героев, и где к детям относятся так трепетно, что невольно понимаешь: будущее – там. К сожалению. А я хочу, чтоб мой ребенок вырос и учился здесь и получил хорошее образование. Но у него такого шанса нет. Потому что больше нет образования. Наша власть отыскала лучший способ уничтожить душу народа – она уничтожает образование, уничтожает семью, уничтожает культурные и духовные ценности. Но кто эта «власть»? Должно быть, это все-таки какие-то конкретные люди? Так почему мы не говорим им: «Что вы делаете? Остановитесь!»