Русская троица ХХ века: Ленин, Троцкий, Сталин

Жестко централизованной и стремительно бюрократизировавшейся системе требовался механизм обратной связи. Для принятия рациональных решений необходима информация «снизу». В демократическом государстве рынок и свободная пресса постоянно выдают сигналы, позволяющие оперативно влиять на ситуацию. Чтобы компенсировать нехватку нормальных социальных институтов, большевикам пришлось изобретать различные системы контроля. Сначала был рабочий контроль, затем государственный, наконец создали рабоче-крестьянскую инспекцию. По наитию Ленин пытался добавить еще один, как говорят кибернетики, контур управления к иерархическому: поскольку материальные стимулы не работают, институты разрушены, нужно создавать новую институциональную ткань общества. В конечном счете не Рабкрин, а партия с ее многоуровневой аппаратной структурой стала основой советской государственности. Партбилет превратился во «всеобщий эквивалент», а основанный на партийном членстве всех основных руководителей контроль стал достаточно мощным рычагом управления экономикой. Впереди еще и народный контроль, и соединение того и другого. Правда, в дальнейшем лишь одна из этих форм, а именно партконтроль, сохранила свое значение.

Понятно, что социализм, каким его представлял Ленин, был утопией, к тому же примитивной. Попытки создать экономику без денег и товаров — что-то вроде построения вечного двигателя. В слаборазвитой стране с малограмотным населением и разрушенным войнами хозяйством цивилизационный идиотизм задуманного трансформировался в привычные формы восточной деспотии на основе «новой веры», придававшей легитимность содеянному. Ленин оказался достаточно гибким политиком, чтобы сочетать традиционные социальные институты с мифами, приспособляемыми к русской действительности. ЧК например, «надстроило» на опричную практику мотивы классовой ненависти. Партия быстро превращалась в экзотерический орден, прираставший отрядами неофитов, а государственный аппарат оформлялся в традиционную русскую бюрократию.

Итак, более чем дискретная на первых порах политико-экономическая программа Ленина и соратников, на деле слабо связанная с лозунгами социализма, проложила большевикам дорогу к власти и позволила в ней закрепиться. Не то чтобы они были умнее и честнее всех других русских людей. Нет, здесь вышло совпадение: большевики, желая разрушить государство и построить свой рай земной, были наиболее последовательны в проведении исторической ломки, в которой объективно нуждалась Россия. Старая империя была обречена, и те, кто пытался ее сохранить, терпели поражение за поражением, а кто сумел использовать энергию падения — те выиграли! Традиционные формы бытия — православие, самодержавие, народность — они восстановили в виде «коммунизма, светлого будущего человечества», «диктатуры партии», и «пролетариата» как социальной группы-«богоносца», наделенной высшею истиной в силу своей классовой природы.

Революция и Гражданская война провели чудовищную, но неизбежную хирургическую операцию: рабовладельческий строй, пережитки которого сохранялись веками, был уничтожен. Русское дворянство, поколениями использовавшее рабский труд, фактически исчезло с лица земли; православие, его опора, было оттеснено за кулисы государственной жизни. Образовавшийся вакуум элит придавал мощную социальную мобильность новым группам — мещанам, рабочим, евреям. Площадка для нового социального строительства была расчищена. Более того, возникли некоторые предпосылки для возрождения страны. Социализм оказался обновленной, «более прогрессивной» формой феодализма, способной провести модернизацию, которая дала полвека технологического развития. В России наступало «новое Средневековье».

Потом, естественно, этот импульс иссяк, а тот мир, который нужно было догонять, вошел уже в следующую — постиндустриальную эпоху.

Глава 6

Одетый с иголочки интеллектуал-эмигрант, пацифист, блестящий литератор, дебютировавший в сибирской газете некрологом Ницше. И — затянутый в черную кожаную сбрую, сочиненную для него художником Юрием Анненковым, чеканящий расстрельные приказы творец Красной армии, ходивший в ночной рейд на белогвардейские позиции в Казани на хлипком катере. Любитель французских романов, кабинетной работы, домашнего уединения. И — «экстрсмал». Рыбалка в шторм в Турции, едва не гибельные лыжные эскалады в Норвегии, где он попал в ледяную ловушку, многодневная охота в самых диких уголках Казахстана.

Интернет