Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым

Общественная нравственность была в весьма печалью ном состоянии во весь допетровский период. При Владимире царствовали по всей Руси грабежи и убийства, по принятии христианства Владимир из человеколюбия не хотел казнить разбойников, а брал только виры, и разбои умножились, так что сами епископы должны были просить его, чтоб он опять принялся казнить (Полное собрание летописей, I, 54). В уставе о церковных судах, приписываемом Ярославу, находится изложение бесчисленного множества самых тонких подразделений любодеяния, с определением за него денежных штрафов (Карамзин, том II, пр. 108){44}. Митрополит Иоанн писал в конце XI века: «О, горе вам, яко имя мое вас ради хулу приимает во языцех! Иже в монастырех часто пиры творят, сзывают мужи вкупе и жены, и в тех пирех друг другу преспевают, кто лучший творит пир» (Карамзин, том II, пр. 158). О нравах XII века свидетельствует Нестор, говоря в летописи, что мы только словом называемся христиане, а живем поганьскы. «Видим бо игрища утолочена, и людий много множество, яко упихати начнут друг друга, позоры деюще от беса замышленного дела, а церкви стоят; егда же бывает год молитвы, мало их обретается в церкви» (Полное собрание летописей, I, 72). Из XIII века можно привести отрывок одного поучения Серапиона: «Много раз беседовал я с вами, желая отвратить вас от худых навыков; но не вижу в вас никакой перемены. Разбойник ли кто из вас, – не отстает от разбоя; вор ли кто, – не пропустит случая украсть; имеет ли кто ненависть к ближнему, – не имеет покоя от вражды; обижает ли кто другого, захватывая чужое, – не насыщается грабежом; лихоимец ли кто, – не перестает брать мзду» («Обзор духовной литературы» Филарета, 50{45}). В начале XIV века митрополит Петр в окружном послании запрещает духовенству заниматься торговлей и давать деньги в рост (там же, 67). В начале XV века Фотий, вследствие некоторых беспорядков, писал послание к новгородскому духовенству, предписывая, что «в котором монастыре живут черницы, там не должны жить чернцы, – и где будут жить черницы, там избрать священников с женами, а вдового попа там не должно быть» (там же, 88). Еще через столетие один священник, Георгий, представлял собору 1503 года: «Господа священноначальники! Недуховно управляются верные люди: надзираете за церковью по обычаю земных властителей, чрез бояр, дворецких, тиунов, недельщиков, подводчиков, и это для своего прибытка, а не по сану святительства» (там же, 113). Такого рода разнообразные обличения обращались весьма нередко даже и к лицам духовным; что же говорить о мирских людях? Карамзин отзывается, что в монгольский период вообще «отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, – не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою собственности» (V, 217). По свержении монгольского ига нравственное состояние общества немного улучшилось. Об этом можем судить по известиям иностранцев и по некоторым русским сочинениям того времени. Заключение выводится очень неблагоприятное: праздность, пьянство, обман, воровство, грабеж, лихоимство, роскошь высших классов, бесправие и нищета низших – вот черты, приводимые у Карамзина (том VII, глава 4; том X, глава 4), которого никто не назовет противником древней Руси. Надеемся, всякий согласится, что общество, в котором господствуют подобные пороки, не совсем удобно превозносить за глубокое проникновение нравственными началами христианства. Влияния византийского тут, конечно, отрицать нельзя; но едва ли стоит тщеславиться его проникновением в русскую народность.