Русская Вандея

«После четырех лет пребывания во Франции и Бельгии, я прибыл на юг России с британской военной миссией для добровольного несения обязанностей службы в качестве инструктора. Я мог бы по демобилизации оставить службу, снова пользоваться благами гражданской жизни, имея постоянное местожительство в Лондоне, состоя одновременно гражданином Сити и Лондона и имея там много друзей. Главные причины, побудившие меня приехать в Россию, были таковы:

1) содействовать уничтожению большевизма, опасного для цивилизованных стран, для мира народов и развития торговых сношений;

2) в знак признательности России за помощь Англии в мировую войну;

3) для защиты законов и обычаев церкви;

4) для восстановления сильной России.[257]

Как много ни наговорил красивых слов этот демобилизованный офицер, но все-таки смысл его приезда в Россию было нетрудно расшифровать.

«Я — гражданин Сити, из купеческой семьи, торговля которой падает из-за большевиков, а потому вот моя помощь тем, кто хочет их сокрушать».

Помимо Бригса, к Деникину то и дело приезжали из Европы, и даже Азии, разные благожелатели с изъявлениями дружбы и с предложением организовать товарообмен. Являлся какой-то японский маркиз и какой-то испанский принц. Они обедали, пили шампанское, говорили речи и безвозвратно уезжали.

Одно время, говорят, добралась до Таганрога даже немецкая делегация. Будто бы и немцы искали союза с Деникиным, хотя осважная пресса все время кричала, что немцы — союзники большевиков, что в советских войсках замечается присутствие немцев.

Газета «Полтавский День» порадовала публику даже письмом Гинденбурга к Деникину такого содержания:

«Двести лет тому назад величайший муж России император Петр Великий предостерегал своих потомков от войны с Германией, указывая на неизбежность гибели России в такой войне. Пятьдесят лет тому назад величайший государственный муж Германии Бисмарк предостерегал императора Вильгельма от войны с Россией, считая таковую равносильной гибели Германии. В настоящее время оба пророчества сбылись: обе великие державы побеждены и унижены. Помимо географического положения, многочисленные общие интересы связывают обе великие державы, которые в силу этого должны неуклонно итти рука об руку в деле восстановления былого своего могущества».[258]

По словам «Полтавского Дня», это послание Гинденбурга заканчивалось изъявлением восторга по адресу высокого патриотизма ген. Деникина. Последний, однако, оставил письмо без ответа.

Ставка главнокомандующего объявила, что это письмо — выдумка и что редактор газеты привлекается к ответственности за сообщение такого, явно вымышленного, факта.[259]

От множества заморских друзей государство Деникина ничуть не разбогатело. Напротив, как правильно заметил Бриге, разруха дошла до последней черты. Неисчерпаемые ресурсы богатого юга, при неумелом управлении, казнокрадстве, раздорах государственных образований, не пошли впрок «спасателям отечества».

Транспорт находился на краю гибели. Правильное пассажирское движение отходило в область преданий. Переезд от Ростова до Екатеринодара являлся подвигом. О переполнении вагонов в то время можно судить по следующему факту, сообщенному «Вольной Кубанью».

Сессия Ставропольского окружного суда, в составе членов суда Семенова, Кротова и Скрипчинского, при товарище прокурора Антоновском, отправлялась в село Воронцовку Александрийского уезда. За недостатком места в вагонах все они поместились на крышах. На станции Невинномысской жандарм начал сгонять публику плетью с крыш. Судейские отказались спускаться, требуя себе места в вагонах. Жандарм довел об этом до сведения коменданта. Поезд тронулся, но на второй версте его остановили. Явился комендант с двумя жандармами, арестовал всю сессию и, не дав возможности даже захватить дела, погнал пешком на станцию.[260]

О взяточничестве на железных дорогах кричали во всю глотку.

«Вагоны в первую очередь получают частные отправители, но отнюдь не государственные учреждения. Стоит только дать на смазку колес 1200–1500 рублей. Ясно, что подобные повагонные куши только и могут платить спекулянты, категория, которой безразлична себестоимость. В результате — и города, и железные дороги без угля».

Так писало харьковское «Вечернее Время» в сентябре.[261]

8 октябре Врангель, в виде прелюдии к екатеринодарской расправе, приказал повесить заместителя начальника станции Царицын, весовщика и составителя поездов за то, что они, пользуясь своим служебным положением, за взятки отправляли с воинскими эшелонами частные грузы, задерживая раненых и предметы снаряжения.[262]

9 ноября ген. Май-Маевский телеграфировал Деникину о том, что подаваемый на железные дороги уголь представляет собою настоящий мусор, что из-за этого возможны катастрофы, что общий голос считает причинами такого качества угля колоссальнейшие злоупотребления при приемке, так как пробы угля обыкновенно бывают хорошие.

— Вешайте беспощадно! — лаконически ответил Деникин.[263]

Май-Маевский арестовал начальника Южных дорог, но, конечно, не повесил. Тем все и кончилось.