«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

13/24 ночью мы потеряли «Святослав» из вида, хотя до него от нас не было и мили. Когда мы повернули на фордевинд после сигнала, что с северо-востока идет попутный ветер с мокрым снегом, мы взяли рифы марселей, следуя вдоль побережья Норвегии, и в полдень берег был виден, а ветер ослаб и сильные волны пошли с северо-запада. В 2 часа пополудни [фрегат] «Африка» подал сигнал бедствия и свернул все паруса. Я тотчас устремился ему на помощь, но из-за продолжающихся переменных ветров и волны, брасавшей нас в разные стороны, мы смогли говорить с «Африкой» только к пяти часам. Из переговоров мы узнали, что они сломали румпель в оголовке руля, но раздобыли другой и будут готовы следовать за нами. Ветер стал восточным. Раз в час давая пушечный выстрел, я шел на малых парусах и в половине восьмого утра увидел берег Ютландии, чего мы не ожидали. Это могло произойти из-за течений или из-за того, что мы шли на таких малых парусах. Я продолжал давать сигналы, чтобы остальные прибавили парусов, но бесполезно. Я был весьма раздражен таким поведением – мне пришлось гнать их перед собой, как стадо баранов. Поэтому я дал сигнал всем двигаться вперед и сказал им, когда они проходили мимо, что если кто-нибудь из них от меня отстанет, то они могут пенять на себя, когда я стану по ним палить из пушки. Ветер крепчал, и мы спустили наш грот и марсели (что удивило русских, так как они думали, что можно только брать паруса на гитовы) и оставили только фок поднятым; при скорости 7 миль в час мы шли при очень густом снеге. Когда мы спустили наши марсели, все корабли были видны достаточно близко. При свете дня мы видели всех, за исключением английского транспорта; взятые на гитовы, их марсели рвались в клочья.

В 8 утра мы услышали два пушечных выстрела, палили прямо за нами, и это был сигнал о том, что открылась течь. Течь обнаружилась на «Саратове», шедшем с нижними прямыми парусами и с марселями на гитовых. Мы не могли никак им помочь, так как дул сильный ветер, а с таким количеством распущенных парусов они шли вровень с нами. Когда они увидели, что мы не сократили наши паруса и не замедлили ход, они также развернули фок. Снег был настолько густой, что наши палубы и кормовая часть корабля были им полны, и из-за этого палубы были такими скользкими, что даже лучший моряк не мог удержаться на ногах. Бедные кирасиры выписывали забавные фигуры, в своих длинных плащах они перекатывались с одной стороны палубы на другую; так как из-за большого веса артиллерии и припасов корабль очень сильно качало и в подошвах волн он скрипел, нужно было установить грот.

Снег усиливался, в полдень мы потеряли из вида все наши корабли. Мы палили из пушки каждые полчаса, ветер и море все сильнее бушевали, и мы зачерпывали довольно много воды, что заставляло все время держать помпы в работе. На следующее утро ветер переменился на южный, когда мы стояли в направлении на северо-восток в надежде найти хоть часть эскадры. Мы остановились на 3 часа, чтобы крепить такелаж.

15/26 декабря был сильный ветер с SbW, и через несколько часов все стихло, корабль лежал никак не управляемый, eго кормовой подзор сильно и часто ударялся о волну. Офицеры и матросы поняли теперь разницу между тем, как корабль ударяется о грунт и о волну, и признали, что это похоже на то, что было в Эльсиноре.

Мы продолжали палить ночью из пушки, а наутро увидели впереди парус корабля, у них слышали выстрелы наших пушек, а когда они заметили нас, то легли в дрейф. Приблизившись, мы поняли, что то был [фрегат] «Африка». Они нам сказали со шлюпки, что из-за поломки руля все их хлебные запасы испортились [вероятно, вымокли]. Мы держались вместе до 18/29 [декабря]. В полдень перед нами открылся залив Леостофт379, и мы тотчас же подняли паруса в надежде увидеть землю, что и случилось через несколько минут после захода солнца. Мы уменьшили паруса и до шести шли по направлению к берегу, потом легли в дрейф, чтобы дождаться «Африку», и этот фрегат мог бы к нам присоединиться. В 10 вечера я приказал сделать сигнал ставить паруса и повернуться другим бортом под ветер, думая, что мне ответят пушкой на мой сигнал. Я часто посылал узнать причину, почему не было сигнала. Мне отвечали, что скоро все будет сделано, однако прежде чем выстрелили, прошли 50 минут, и это было причиной того, что [фрегат] «Африка» потерял нас из вида.

Я был так недоволен поведением моего капитана, который продолжал жаловаться на гнилость корабля, часто приносил мне куски гнилого дерева в руках, показывая его офицерам и матросам, он также мешал выполнению всяческих обязанностей, поэтому то, что не были даны сигналы, случилось по его небрежению. Я приказал ему прекратить исполнение обязанностей капитана до момента, когда корабль прибудет в порт, он выслушал это с величайшим , только попросил разрешения поблагодарить меня. Сделав это, он отправился спать, думая, что ему посчастливилось освободиться от своих обязанностей380.