Русская весна

Орбита «Конкордски» пересекла терминатор [81], но казалось, что сама Земля горделиво повернулась, чтобы показать огни городов, разбросанных по громадным континентам. Они собирались в туманности, в звездные скопления на побережьях. Будто бы сама Галактика отражалась в Земле, обещая золотой век космонавтики, когда людские города будут сверкать между звезд.

Он не доживет. Ему не суждено бродить по улицам неведомых городов на планетах, вращающихся вокруг далеких солнц. М-да! Что поделаешь – но он прожил достаточно долго, чтобы дожить до этого момента, чтобы сидеть здесь рядом с любимой дочерью и видеть всю планету разом.

«Конкордски» шел дальше по баллистической траектории, и солнце поднялось снова, слепящее и чарующее, – восход солнца на орбите стремителен и неожидан, как вспышка галогенной лампы в темной комнате.

– Вот он, папа, вот он! – крикнула Франя, указывая на едва заметную точку в пространстве.

Да, это был он, вот уже различимы его контуры – серебристый овал топливного бака, длинная игла несущей балки, разлапистый каркас и под ним – пассажирский модуль. «Гранд Тур Наветт» сверкал на фоне темноты, под светом восходящего солнца.

Пыхнули маневровые двигатели – Франя совместила орбиты, и вот Джерри, паря в невесомости, изумленно смотрел на то, что он сам сотворил.

Солнце гуляло по серебряной поверхности топливного бака. В его тени были видны огни в окнах пассажирского модуля – живые огни, как в иллюминаторах океанского лайнера, если глядеть на них ночью из ялика. Это был настоящий космический корабль, первый из своего племени. Не «модуль», не «кабина» или «капсула», а корабль космоса – прямо с обложки научно-фантастического журнала. Флэш Гордон был бы в нем как дома. Бак Роджерс не был бы разочарован. Капитан Кирк с гордостью взялся бы им командовать [82].

Он, Джерри Рид, все это сделал. Он построил настоящий космический корабль, и он пойдет на нем – он еще жив, он успел!

Франя подтянула «Конкордски» ближе к «Гранд Тур Наветт», и герметичный рукав выдвинулся из пассажирского модуля, протянулся к шлюзу космоплана – так же буднично, как «гармошка» тянется к заурядному лайнеру от наземного терминала... И Джерри подумал о Робе Посте. Слова Роба гремели в его сердце: «Тебе суждено дожить до золотого века космических путешествий, малыш, это для тебя, ты можешь быть одним из тех, кто это реализует».

Роб оказался прав. Джерри это сделал.

Франя была поглощена заключительными маневрами и не заметила, что по его лицу текут слезы. Но камера, стоящая на приборной панели, видела все, и мир плакал вместе с Джерри.

Конгресс народов пересматривает свою позицию

Конгресс народов открылся сегодня в Вене в обстановке раскола и растерянности. Нужно ли конгрессу поддерживать идею «Европы народов»? Или же представители малых наций должны остаться в Европарламенте как оппозиция или реорганизующая сила? Должен Конгресс народов реформироваться в международную политическую партию, либо его задачи уже выполнены, и ему можно с триумфом разойтись?

Может быть, лучшая формулировка была дана словацким делегатом Густавом Свободой: «Вопрос в том, сохранятся ли такие правительства на уровне государств, с которыми будет из-за чего сражаться. Если нет, мы думаем сидеть спокойно и ждать, покуда эта власть, пригодная лишь для церемониальных функций, не исчезнет сама по себе».

«Ди Вельт»

Отец скрыл, какой ущерб его здоровью нанесло путешествие на орбиту. Франя могла бы догадаться об этом, когда он терял сознание во время разгона, но он был таким счастливым, а она так занята, что поняла это только в герметичном переходнике. Их встречали три члена команды – цепляясь за кольца, прыгая, как обезьяны; Франя тоже держалась за кольцо, но отец так ослабел, что не мог поднять руку. Он боязливо глядел в глубину коридора – бледный, тяжело дышащий, с глазами, прищуренными от боли.

– По... по-моему, я не справлюсь сам, – признался он жалобно. Его подхватили и осторожно понесли по коридору в «Гранд Тур Наветт» – так, как «космические обезьяны» всегда носили хрупкие грузы.