Русская весна. Антология поэзии

Это дух Сашка Былого – неутоленный, мятежный —
Бешеной слюною исходит, что шелудивый пёс: жуть, злость,
Жаждет отмщенья, крови, рыщет по Незалежной,
Вгрызается в плоть, рвет теплое мясо, ломает кость.
Это никто как он – прелюбодейный – шало
Пахнущий паленою человечиной в Одессе вдыхает дым,
Роется в Мариуполе в трупах, но все ему мало, мало,
Весь измазался кровью, а – всё незрим.
«Мало еще вы душ загубили кацапских», – за ушные мочки
Дергает, подначивает, поддает пенделя, чтоб уж наверняка,
Долбит мозг Коломойского, печень клюет, вырывает почки.
«Это ты, Сашок?» – тот в ужасе спрашивает невидимого Сашка.
Так недолго сойти с ума, что со ступеньки… Лютый
Озноб: серое вещество закипает, скисает, как молоко.
В ночи Коломойский спрашивает у шкафа: «Билый, чи там, чи тут ты?»
Но до поры ухмыляется, отмалчивается Сашко.
Ибо – наутро – знает: глянут все западенцы,
Все коломойцы глянут в зеркальную даль, и – в крик:
Оттуда стервец Сашко кривляется, грызет заусенцы,
Средний палец показывает, высовывает язык.
Глянут наутро бандеровцы – родичи, единоверцы —
На братанов по сектору, и в каждом из них – мертвяк
Билый Сашко сидит, застреленный ночью в сердце
И заселивший тела живые незнамо как.
Глянет и Незалежная в воды и – отразится
Бритая голова с безобразным ртом, желтый желвак,
Бегающие жестокие глазки, жиденькие ресницы,
Вылитый Сашко Билый – убивец и вурдалак.
Да это же бес в маскировке: плоть, синие жилы,
Всё как у всех: комар на лице простом…
На цепь его посадить, под требник Петра Могилы
Склонить, с заклинательными молитвами и крестом!..
В берцах, в военном буро-зеленом прикиде,
Ишь, как всамделешний – щетинистая щека…
Да покадит на него иерей, воскликнет Господь: «Изыди!»,
И с воем из Незалежной извергнется дух Сашка!

Валентин Сорокин. Просьба