Русская военная история в занимательных и поучительных примерах. 1700 —1917

Вместе с русскими войсками в одном из Туркестанских походов был В. Верещагин, художник, замечавший печальную, грубую и безжалостную сторону войны. Когда царь Александр II посмотрел на выставке туркестанскую серию картин этого художника, он заметил, что некоторые из них «надобно казнить за превратное изображение событий и недостаток патриотизма». Критику раздули, и разволновавшийся Верещагин с досады порезал и сжег три картины — «Забытый», «Окружили» и «Вошли». Однако он оставил висеть на выставке рамы с «крамольными» надписями.

После Туркестана художник В. Верещагин поехал на русско-турецкую войну 1877—1878 гг. Посещая разные места, он остался недоволен Шипкой, о чем писал в письме брату: «Все время стреляют, и пулями, и гранатами, и бомбами, похуже Плевны — просто рисовать нельзя».

«На Шипке все спокойно»,— докладывал царю генерал Радецкий, отмечая передышку в боевых действиях на перевале. А в это время солдаты 24-й дивизии генерала Гершельмана, который запретил им тепло одеваться, чтоб не нарушить «бравого вида», замерзали в горах. «На Шипке все спокойно» — назвал свою картину В. Верещагин, изобразив на ней погибшего на своем сторожевом посту от лютого холода и засыпанного снегом русского солдата. Нет предела героизму русского воина!

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на кавказском театре военных действий вместе с русскими войсками было несколько журналистов. Корреспондента «Нового времени» Симборского с его язвительными шутками невзлюбил генерал Г. Гейман, потребовавший высылки корреспондента из войск. За это Гейман, боевой генерал, отличившийся в сражении с турками под Ардаганом, но сплоховавший под Зевином, заслужил от Симборского такую эпиграмму:

От шутки, сказанной вполпьяна, устроить пошлость и скандал не мог бы витязь Ардагана, сумел зевинский генерал. Эта эпиграмма стала для Симборского прощальной.

Доблестно действовал у турецких границ в Закавказье генерал И. Лазарев. При осаде турецкой крепости Каре он командовал блокадным корпусом, а затем ему было поручено непосредственное руководство штурмом крепости 5 ноября 1877 г. В самый разгар сражения, когда успех штурма казался сомнительным, Лазарев получил разрешение отвести войска назад, если не надеется на успех. «Передайте пославшему вас,— отвечал Лазарев,— что я штурмую Каре бесповоротно: не возьму его ночью, то возьму его днем, не возьму днем — буду драться и в следующую ночь!» Каре был взят к исходу первой ночи.

В русских войсках, стоявших осенью 1877 г. под Карсом, при ротах прижились собаки. Они были полезны в сторожевой охране, но при организации ночных вылазок против крепости они бежали за своими ротами и лаем поднимали на ноги турок. Перед решающим штурмом Карса собак было запрещено брать с собой. «Впрочем,— вспоминал генерал Лазарев, — псы как бы догадались о важности момента и вели себя тише воды ниже травы».

В то время как в Болгарии русские войска вели упорную осаду Плевны, была взята турецкая крепость Каре. Когда об этом пришло сообщение, генерал Скобелев приказал изготовить транспарант «Каре взят» и выставить его над бруствером для обозрения туркам, засевшим в Плевне. Прочитав транспарант, те приуныли, а затем стали яростно обстреливать его. В ответ в русских траншеях кричали «ура» и пели «Боже, Царя храни».

Окончательное присоединение Туркестана к России связано с Ахалтекинской экспедицией отряда русских войск в 1880— 1881 гг. Недостаток сил (отряд насчитывал всего 7 тысяч человек) генерал М. Д. Скобелев компенсировал девизом: «В Азии надо бить по воображению». Отряд двигался, ощетинясь пушками, которых текинцы особенно боялись, демонстрируя строжайший порядок и выправку, под песни и барабанный бой, атакуя и защищаясь только сомкнутым строем.

Однажды ночью отряд был со всех сторон обложен текинцами. Русские не спали всю ночь и стояли в готовности к защите, соблюдая — по приказу Скобелева — полное безмолвствие. К утру текинцы ушли. Как рассказывал позже их предводитель Тыкма-сардар, спокойствие и тишина в русском лагере показались слишком загадочными и грозными.

Конечной целью Ахалтекинской экспедиции русских войск было взятие крепости Денгиль-тепе, куда текинцы стянули свои основные силы. Преодолев по пустыне более 100 верст и подступив к Денгиль-тепе, отряд генерала Скобелева начал подготовку к штурму. Отряд был малочислен, тыл в пустыне непрочен, крепость хорошо укреплена, и поэтому раздавались голоса отложить штурм, послать просьбы о помощи высшему командованию и т. д. Конец всем сомнениям положил генерал Скобелев, объявивший командирам: «Никакой литературы, а бой!» 12 января 1881 г. крепость была взята.

Некоторые считали, что отец Скобелева — Дмитрий Иванович, тоже генерал, завидовал своему сыну, опередившему его в наградах и военной славе. Однажды, когда из Туркестана шли вести о подвигах Скобелева-младшего, Дмитрий Иванович был на приеме в Зимнем дворце. На выходе царя последний, проходя мимо Дмитрия Ивановича и желая сделать ему приятное, сказал: «Ты сын и отец „знаменитых Скобелевых"».