Русская война. 1854

Первое прошло без особых проблем. Шаро-дельтаплан заполнили теплым воздухом, и я медленно оторвался от земли. Потом с помощью еще закрепленного каната дежурный конь чуть разогнал меня вдоль берега, и я дернул за какой-то хитрый морской узел, отпуская себя в свободный полет. Дело осталось за малым… Проверить возможности вертикального и горизонтального маневра с учетом легкого ветра, а потом посадка в намеченной точке. Желательно до того, как меня снесет куда-нибудь не туда.

Вот только… Я лечу!

Сердце заходилось от восторга, в ушах свистело. Стекла в специальных очках немного искажали картинку, но как же это было красиво. Весь мир словно на ладони. Город, море, холмы — я случайно поймал восходящий поток и поднялся чуть выше. Стало холоднее, но… Теперь я видел еще дальше. Дома с разноцветной черепицей, люди словно трудолюбивые муравьи. На какой я высоте? Метров двести? Если взлететь еще выше, то точно увижу и наших врагов. Их укрепления, передвижения отрядов…

Я несколько раз выдохнул, беря себя в руки. Увижу, и что? Сейчас я не смогу ничего сделать, а чтобы смог, именно для этого и летаю.

Окончательно успокоившись, я вытянул руку с красным флажком и просигналил для наблюдателей с земли свой будущий маневр. Теперь можно потянуть один из управляющих канатов, на который закреплены плоскости правого крыла. Один оборот и закрепить на специальной рукояти! Элерон опустился на пару сантиметров, сопротивление воздуха с этой стороны стало больше, и «Карп» начал поворачивать. Не потому что так случайно получилось, а потому что я так захотел!

Возможно, можно было бы уже обойтись без шара. И даже без элеронов — в мастерской уже лежали чертежи самого обычного дельтаплана: одно крыло, для управления которым нужны лишь крепкие руки и ясная голова… Вот только, если я хочу думать о будущем, не просто подняться в небо, а покорить его — тогда нужно нарабатывать для этого технологии. И рабочее крыло — одна из них.

Я попробовал поворот влево — тоже все хорошо. Потом пришел черед вертикальных маневров. Два элерона вверх, и «Карп» опускается, вниз — и нос аппарата начинает задираться к солнцу. Все очень неспешно, наверно, в этот момент меня мог обогнать идущий по земле человек, но… Я летел!

— Аха-ха-ха-ха! — из груди вырвался смех. Как же я теперь понимаю Степана, который постоянно улыбается, оказавшись в воздухе.

«Карпа» тряхнуло резким порывом ветра, меня разом снесло на десяток метров в сторону моря. Я мгновенно успокоился и покрылся потом. Только сейчас пришло осознание, что подобный полет очень сильно выматывает. Я в воздухе всего пять минут, а тело ноет, словно после дневного перехода. Вцепившись руками в переднюю скобу, я старался компенсировать удары ветра. Заодно сбросил рули, выравнивая полет, и, кажется, тряска закончилась.

Спускаться?

Вместо этого я снова вытащил флаг и показал, что буду пробовать более резкие маневры на два оборота управляющих канатов. И вот «Карп» повернул вправо, потом влево, потом меня снова потрясло. Желудок попробовал устроить бунт, но я взял его в руки, поднялся немного повыше, и только потом, задрав элероны вверх, пошел на посадку.

Все страхи разом исчезли. Вернулась радость полета и сосредоточенность от осознания, что меня ждет один из сложнейших маневров. Несмотря на то, что к земле меня направляло буквально несколько сантиметров задранной плоскости крыла, скорость росла очень быстро. Я замедлил спуск и сделал несколько кругов вокруг мастерских, чтобы сбросить скорость. Потом перешел на восьмерки — они сработали еще лучше. Снова снижение, потом резкий поворот элеронов, чтобы замедлиться еще больше — не вышло.

Кажется, было ошибкой приземляться по ветру — точно не с текущими возможностями по управлению полетом. Я выровнялся, навернул еще один круг и на этот раз попытался затормозить против ветра. Еще одна удачная идея[28], скорость ощутимо упала, нос «Карпа» начал задираться вверх, и я тут же рванул аварийный клапан, резко выпуская воздух из шара, а сам соскользнул по скобам вниз. Секунда, и земля ударила в ноги. К счастью, я держал их в напряжении, чуть согнутыми в коленях, и даже успел немного присесть, компенсируя силу удара.

Ко мне тут же подбежал Степан, подхватив стропу клапана, которая сейчас удерживала шар от новых полетов. Через мгновение его сменил мичман Уваров с помощниками и принялся притягивать «Карпа» к земле, а сам казак сжал в объятиях меня.

— Григорий Дмитриевич, это было нечто! — орал он мне в уши. — Спасибо, что дарите нам небо!

— Спасибо тебе, — ответил я. — Все наработки последних дней показали себя как надо. Да, маневры были медленными, и быстро реагировать на изменение ситуации с нашими тросами просто не получится, но «Карп» летал сам. Поворачивал, набирал высоту… По одному обороту троса, двигающего элероны, выдерживал легко, по два — уже трясло. Три — пока даже пробовать не будем!

— Но летать можно? — обычно спокойный Тотлебен сейчас не особо отличался от возбужденного Степана.