Русская война 1854. Книга пятая

— И что у них должны появиться деньги. Если раздать все просто так, то вся экономическая система пойдет вразнос. Просто для примера: в Новоладожском уезде в прошлом году на вырубке леса было заработано 50 тысяч серебряных рублей. С вашими машинами насколько больше деревьев можно будет срубить по сравнению с обычными топорами? Раза в два?

— Если добавить машины не только для рубки, но и для вывоза, для распила… Раз в десять. Минимум, — осторожно ответил я.

— Очень хорошо, — Бутовский как будто искренне обрадовался. — Так вот общий объем дохода по всем промыслам в Новоладожском уезде составил 375 тысяч. И сюда входит рыбная ловля, продажа сена, лоцманство, выделка кож — больше двадцати позиций… А с вашими машинами мы получим 500 тысяч только за лес. Понимаете?

— Мы получим слишком много товара, и цены упадут? — так же осторожно спросил я.

— Если бы только это, — Бутовский замахал руками. — Да, уменьшение прибыли и удешевление труда тоже скажутся на людях, но вы посмотрите на процесс в масштабах страны. Если не только в Новоладожском уезде, если по всей России начнут рубить дрова с машинами, сколько денег нужно будет влить, чтобы это дерево выкупить? А сколько уйдет на все остальные разом разросшиеся промыслы? И, главное, даже если мы найдем кредиты или напечатаем деньги, на что людям их потом тратить, учитывая, что в стране просто нет необходимого запаса товаров? Россия сразу окажется в тисках дефицита, следом инфляция, и, если не предпринять жестких мер, вся система пойдет вразнос.

— А еще вырастет серый рынок натурального обмена и… Бесконтрольная вырубка леса, бесконтрольный лов рыбы — если запустить это без присмотра, то никто же не остановится, пока нечего будет ловить и рубить, — я замер, не зная, что сказать.

— И все от бесконтрольного распространения машин, — со своего места поднялся Уваров. — Что ж, лично мне все понятно, так что я буду со своей стороны писать государю рекомендацию ввести строгие ограничения на эти опасные новинки.

Я растерянно бросил взгляд на Норова — министр просвещения не возражал и только оторопело кивнул в ответ на предложение своего предшественника. И как мы неожиданно дошли именно до такого финала!

— Сергей Семенович! — я вышел из-за кафедры. — Мы услышали о проблеме, но даже не подумали, как можно ее решить. Так стоит ли спешить, сразу от всего отказываться? Может, разумнее было бы не запрещать, а, наоборот, обрадоваться? Ведь мы знаем, что машины полезны, мы знаем, что может помешать их внедрению — не случайно столкнулись, а выяснили заранее — так почему бы не поступить как ученым, не разгадать эту загадку?

— Александр Иванович? — Уваров посмотрел на моего оппонента.

— Я готов попробовать, — толстячок быстро закивал. — Уверен, года за три-четыре мы с Григорием Дмитриевичем сможем разработать теорию, которая все учтет, и можно будет начать эксперимент в одном из уездов. Небольшой, на пару лет, чтобы оценить риски во время сезонного цикла.

— Через неделю! — я только представил, к чему приведет такая скорость, и оборвал разошедшегося академика. — Через неделю, Сергей Семенович, мы представим вам проект на реальном хозяйстве. Чтобы можно было сравнить теорию и практику. Разве так будет не правильнее?

Уваров долго смотрел на меня, а потом все-таки кивнул.

— Через неделю, — развернувшись на месте, он двинулся к выходу, а вслед за ним потянулись и академики.

Кто-то смотрел на меня с насмешкой, кто-то с сочувствием. Неожиданно рядом со мной и Бутовским остановился еще один человек. Остроградский — вспомнил я, как его представлял Менделеев. У академика-математика, мне до этого не показалось, был только один глаз, но в нем горел самый искренний интерес.

— Скажу сразу, — начал он, — я знаком с вами не только по столичным сплетням, но и по переписке с Николаем Ивановичем Лобачевским, который о вас очень высокого мнения. К сожалению, он отказался обсуждать со мной научные аспекты работы на своего нанимателя, но и того, что мы обсуждали, было достаточно, чтобы понять: вы не станете ничего говорить просто так. У вас уже есть на примете то самое хозяйство для эксперимента! И если вы будете работать не наугад, то вам пригодится хороший математик, чтобы рассчитать для него новую модель экономики.

— Вы правы, — кивнул я. — У меня есть и хозяйство на примете, главное, уговорить его хозяйку. И идея, откуда мы вытащим деньги, чтобы они взялись не из воздуха.

— Но если у вас уже сейчас есть ответ, — Бутовский искренне удивился, — то почему вы сразу при всех его не озвучили? Право слово, я бы не обиделся…

— Вы, возможно, и нет, — я огляделся и убедился, что рядом нет лишних ушей. — Но вот многие бы… Потому что я хочу, чтобы деньги вы взяли у тех, у кого они лежат без дела уже сотни лет.

— Григорий Дмитриевич… — Менделеев, который до этого ходил за мной вежливой и безмолвной тенью, не удержался. Словно почувствовав, насколько опасную и крамольную мысль я собрался выдать.

Я покачал головой, а потом продолжил: